Один человек, который несколько лет прожил в Калькутте, особенно красноречиво говорил об этом и очень умело отстаивал свою точку зрения. Мистер Дэвис, однако, разбил его систему защиты, спросив, почему в племени не нашлось «седобородых» и почему ими предводительствовал «бабри». Дискуссия перешла к вопросу об их конфликте с британскими властями. Они признали, что посылали своих молодых людей участвовать в нападении на Малаканд и Чакдару. «Весь мир поднялся на священную войну», сказали они. Они также признались, что прошли пять миль из своей долины, чтобы напасть на лагерь у Марханая. Почему сиркар сжег их деревню? спросили они. Они всего лишь хотели отомстить, чтобы отстоять свою честь. Разговор вернулся к критическому моменту. Вернут они ружья или нет? Они отвечали уклончиво, что им надо посоветоваться с соплеменниками и что они дадут ответ на следующий день. Это равно было отказу, и поскольку никакого ответа 27 сентября получено не было, переговоры были прекращены.
Вследствие всего этого и из-за угрожающего поведения туземцев в Дире и Баджауре сэр Биндон Блад телеграфировал правительству Индии и рекомендовал оставить на этой территории значительные военные силы. Сделав это, он фактически отказывался от командования экспедицией в Тирах. Правительство приняло совет генерала. В его распоряжение поступили одиннадцать батальонов пехоты, семь эскадронов кавалерии и три батареи, и ему было предписано действовать по обстоятельствам, как он сочтет нужным. Он немедленно приказал генералу Джеффризу возобновить карательные операции против мамундов.
В соответствии с этими приказами 2-я бригада 29 сентября уничтожила все деревни в середине долины, от двенадцати до четырнадцати, и взорвала динамитом тридцать башен и фортов. Туземцы, которые не могли противостоять войскам на открытом пространстве, укрылись на холмах и довольствовались тем, что обстреливали с дальней дистанции кавалерийские патрули.
Мне кажется, что это подходящий момент, чтобы обсудить вопрос, связанный с сожжением деревень. Я рассказал с независимой беспристрастностью о развитии конфликта между туземцами и британскими властями. С той же беспристрастностью я рассматриваю и те методы давления на туземцев, которые использовались. В Англии по этому вопросу высказывалось много неверных суждений. Один член палаты общин спросил государственного секретаря, принималось ли во внимание при наказании деревень, что сжигаться должны были только дома виновных в антибританских выступлениях. Он получил суровый ответ, что вина владельцев домов при их сожжении принималась во внимание. Конечно, трудно представить более нелепое зрелище, чем солдаты, которые только что ворвались в деревню, выбив противника штыками, которые отражают энергичные контратаки туземцев, причем опасность с каждой минутой увеличивается и угрожает потерями, и которые при этом расхаживают среди хижин и выясняют, какие дома принадлежат повстанцам, а какие невинным гражданам. Другой член палаты спросил, уничтожались ли целые деревни или только укрепления.
«Только укрепления», без колебаний ответил министр. Что же на самом деле? По всей афганской границе каждый дом представляет собой крепость. Деревни это укрепления, а укрепления деревни. В каждом доме имеются амбразуры, а есть ли при нем башня или нет зависит только от состоятельности владельца. Еще один законодатель на страницах своего развлекательного еженедельного журнала посвятил этому вопросу несколько колонок и осудил подобную тактику как варварство. Она не только варварская, утверждал он, но и бессмысленная. Куда теперь пойдут жители деревень? Конечно, к врагу! За этим заявлением скрывается, пожалуй, самое удивительное непонимание истинного положения дел. Автор, похоже, вообразил, что племена состоят из регулярной армии, которая сражается, и мирного законопослушного населения, которое занимается своим делом и время от времени, возможно, протестует против чрезмерных военных расходов. Что же до реального положения вещей, то каждый житель этих мест становится и остается солдатом с того момента, когда он оказывается в состоянии швырнуть камень, и до того времени, пока он в состоянии нажать на курок, после чего, вероятно, его убивают, так как он становится обузой для общества.
Вооружившись этими откорректированными фактами, я приглашаю читателя самого разобраться в вопросе о законности сожжения деревень. Лагерь британской бригады, которая движется по приказу правительства Индии и с согласия народа Объединенного Королевства, подвергается ночной атаке. Убито несколько офицеров, солдат и дорогостоящих вьючных животных. Нападавшие отступают в горы. Последовать туда за ними невозможно. Их нельзя поймать, их нельзя наказать. Остается только их собственность эта собственность должна быть уничтожена. Их деревни становятся заложниками их хорошего поведения. Они прекрасно знают это, и когда атакуют конвой или лагерь, то делают это потому, что рассчитали стоимость потерь и пришли к выводу, что дело того стоит. Конечно, это жестокость и варварство, как и многое другое в войне, но было бы крайне нелогично считать законным уничтожение человеческих жизней и незаконным уничтожение имущества.