Если вы не включите пункт об афере «Дахаб» в итоговый документ, буду вынужден писать собственное дополнение, подчеркнув, что ваше внимание обращалось на эту сомнительную поставку, но вы отказались его упомянуть. Простите, в действиях сотрудников «Автоэкспорта» содержится состав тягчайшего должностного преступления, и я не собираюсь садиться в тюрьму за укрывательство. Вы решайте за себя.
Ревизоры куда менее уязвимы для УБХСС, чем Генеральный директор крупнейшего промышленного предприятия с массой дырок в соблюдении многочисленных правил. Я не сомневался, что примут правильное решение.
Что плохо, угроза со стороны Севастьянова не давала сосредоточиться на действительно важных вещах. Я ехал с работы и на работу, проверяясь, выписывая нелепые петли по улицам Москвы, подозревая наличие хвоста или даже группы задержания. Думал даже пригнать себе спортивную машину с полигона, на такой бы хрен кто меня догнал, но приказал себе не поддаваться излишней паранойе. На заводе практически не выходил из кабинета, где чувствовал себя увереннее, даже в случаях, когда срочно требовалось присутствие в цеху. Наконец, поручил наблюдение за ситуацией доверенным людям, и вот в пятницу утром последняя мера предосторожности сработала.
Сергей Борисович-джан! пророкотал по внутреннему голос Сурена, моего водителя, ни разу не использованного по должностному назначению, поскольку я всегда сам за рулём, гендиректорская «волга» катала бухгалтерш в банк или ездила по разным поручением. БХСС тут, шарятся, крутятся возле «волги». Самый главный, с ним ещё трое.
Опиши троих.
Если бы менты слышали свой словесный портрет в исполнении Сурена, пристрелили бы его из табельного. Зато экстерьер вышел во всех деталях.
Перевёл секретаршу в состоянии повышенной боевой готовности.
Сергей Борисович! к вам товарищ Боровиков из «Автоэкспорта». Такой
«Такой» было условным словом. Марианна Витальевна, предупреждённая, опознала визитёра по описанию водителя. То есть ко мне идёт мент под видом представителя более чем сомнительной организации, не вычищенной ещё Поляковым!
В этот момент я перестал чувствовать себя гонщиком, чуть-чуть сверхчеловеком, не теряющимся в ситуации, когда машина на полутораста несётся юзом к обрыву. Нет руля в моих руках. Готовился, предусмотрел самые разные варианты, подстелил не просто соломку, а стога сена, но Первой жертвой битвы всегда становится план этой битвы.
Эх, если бы Марина была рядом! Поздно стонать.
Тем более, кое-что от неё нахватался.
Пусть войдёт.
Малокалиберный тип, в отличие от крупного Севастьянова, ровно так же лез без мыла мне в задницу, уговаривая закрыть глаза на «Дахаб». Достал деньги.
Сколько?
А сколько бы вы хотели за свою взвешенную позицию по данному вопросу?
Кнопка селектора была зафиксирована, у секретарши всё слышно. В соседней комнате включился магнитофон «Весна» на запись, я не пожалел импортной кассеты на 45 минут каждая сторона.
И всё равно накатила внутренняя дрожь, липкий пот течёт по позвоночнику, из-под рубашки и дальше в трусы. Мог просто выгнать, но решил сыграть в очень опасную игру. Если всего лишь отказаться от взятки, последуют новые провокации. Холодея от собственной наглости, спросил:
А сколько предлагается?
25 тысяч!
УБХССник даже глазом не моргнул.
А вы понимаете, что уговариваете меня совершить преступление взять взятку?
Тут тонкий момент, о котором рассказывала, потешаясь над ментами, покойная супруга. Опера имеют право проводить операцию «реализация взятки» только в случае, если имеют достаточные доказательства, что чиновник склонен к такому сам. Подстрекательство на ровном месте фактически является преступлением самого мента.
Да кто же узнает? Слова у вас такие неправильные. Не взятка, а благодарность.
Не верю.
Чему?
В сумму. Сделка с «Дахаб» сплошное жульничество. Уверен, сейчас дадите мне резаную газетную бумагу.
У опера даже челюсть задёргалась от возмущения. Он раскрыл портфель, извлёк пакет, оттуда десять пачек сиреневых бумажек по 25 рублей. Вскрыл каждую пачку. Я взял несколько купюр, посмотрел на просвет никаких водяных знаков ОБХСС не видно, зато защитные, подтверждающие подлинность денег, на месте. Вернул бабки взяткодателю, тот снова вложил их в пакет.
И так, Сергей Борисович, вы согласны?
Нет. Взяток не брал и не собираюсь.
С этими словами выхватил пакет у него из рук и выбросил в открытое окно.
Опер кинулся к подоконнику, перевесился через него, вызывая трудно сдерживаемое желание подпихнуть наружу. Я выглянул в соседнее окно. На асфальтовой площадке под окнами заводоуправления, а у меня третий этаж, суетился один из описанных Суреном персонажей, тот развёл руками.
Мой взяткодатель вылез из окна, подхватил опустевший портфель и опрометью кинулся вон. Я вернулся в директорское кресло и сказал в селектор:
Сейчас начнётся самое интересное.
Да бегут уже, толпой!
Дверь распахнулась от удара, влетел Севастьянов, за ним другой хмырь оперовской наружности. Представившийся сотрудником «Автоэкспорта» втолкнул в кабинет Сурена и почему-то Зинаиду Петровну.
По какому вопросу, товарищи? Да вы присаживайтесь, товарищ полковник.