Вот такое огромное количество ограничений и требований. Если кратко стрелять нельзя. Но можно стрелять при вооруженном или групповом нападении. И если с группой лиц нечего сделать нельзя. То с вооруженным
Глава 2
И если вы подумали, что выстрелил и на этом всё то нет. Дальше начинается эпопея бумаготворчества. Сначала рапорта на имя прокурора и начальника гор рай органа затем прохождение медосвидетельствование на трезвость. Затем приезд прокурорского следователя и осмотр места применения оружия это поиски гильзы и противоречий твоего рапорта и дикое желание прокурорского тебя посадить и на это дикое желание посадить влияет прокурорский приказ энное количество сотрудников милиции, которых удалось правда и неправдами посадить в тюрьму. Между милиционерами и прокурорскими идет постоянная война. Скрытая и жалости там нет. Любой ценой посадить, есть ли основания нет оснований неважно. Любой ценой посадить. Потому и приходиться изворачиваться и таскать с собой холодняк, чтобы не посетить Нижний Тагил с длинным и совсем недружественным визитом. «Ментовская зона» именно там и именно там собраны все, кому особо не повезло на этой войне.
Есть ещё те, кто повелся на уговоры руководство и при аресте подписал заявление на увольнение. В чем хитрость и выгода начальства.
Выгода начальства прямая преступление совершил не сотрудник и теперь никто не несет ответственности за его моральный облик. А вот для тех, кто повелся на эти уговоры нет никаких преференций. Камера общая и жизнь совсем недолгая. Очень редко кто из них доживает до приговора. И те, кто потом попадает на зону уже завидует умершим. Зона общая и отношение к бывшему сотруднику не просто плохое Лучше просто было погибнуть ещё на следствии. Исключений нет.
Нож положен в папку к протоколам осмотра места происшествия и протоколам допроса свидетелей. Всё теперь пора к дежурной части, где и собирается оперативно-следственная группа. Кто входит в эту самую оперативно-следственную группу оперуполномоченный уголовного розыска,
брюки и милицейская фуражка, пристроенная там же на тумбочке.
Дальше всё идет отдельными кадрами
Мое рычание «встать мразь»;
На меня смотрит с пола бородатое лицо, сознание помимо меня фиксирует, лицо славянского типа, нет части зубов и неопрятная щетина недельной давности;
Лицо щериться и переворачивается на спину лицом ко мне, и его правая рука ныряет за угол комнатной стены, в угол, который от меня скрыт;
Затем правая рука этого человека появляется в зоне видимости и в руке у этого типа просто наган, и он пытается навести на меня ствол револьвера;
Затем из ствола пистолета в моей правой руке вылетает одна за другой три пули;
Первая вверх и затем две другие безо всякой паузы в голову мужчине, лежащему на полу.
Время опять идет нормально. Меня сметает Александр и увидев кровь и трупы тормозит и ошарашенно воет что это? Как же так?
Не отвечаю на эти риторические вопросы и переступив через тела прохожу в комнату и сразу падаю на пол. Нечего иного не успеваю. Краем глаза засек движение к моей голове и сразу упал и перекатился. Над головой просвистел лезвие топора и затем удар топором вздыбил плашки паркета на месте моего первоначального приземления на пол. И затем уже я смог стрелять. Нападавший не успел нанести третий удар здесь я уже стрелял до полного, затворная рама щелкнула и больше выстрелов не было.
В голове медленно ворочались мысли это подстава. Нас ждали и вот только глупость засады дала нам возможность уцелеть. Но на кого ставили капкан. На меня или на Дубцова. Уголовные дела в моем производстве на первый взгляд нечего такого влекущего за собой такую сложную комбинацию устроить засаду и положить двух сотрудников милиции это что же мы узнали или могли узнать, чтобы идти на такие комбинации. Сквозь эти мысли прорвались всхлипывающие звуки. С трудом поднялся и прошел в коридор. Дубцов рыдает и что там бормочет как же так. Как они могли. Я же свой. Они обещали мне. Я же свой.
Какие-то странные причитания. Но с этим будем разбираться позже.
Первым делом надо избавиться от взятого с собой ножа. И, судя по всему, его надо припрятать в кухонной утвари. Нагана и топора с обрезом охотничьего ружья вполне достаточно для признания применения табельного оружия правомерным. Холодное оружие у трупов будет уже перебором.
Гильзы и осмотр будут проводить по любому прокурорские. Мне здесь больше делать нечего. Странно, но телефонный аппарат был исправен и работал. Дежурному пришлось повторить доклад трижды. Дежурный капитан так мне и не поверил, и сказал, что пьянство на суточном дежурстве наказуемо. Я уже не выдержал и матерно пообещал разного рода сексуальные кары лично дежурному и всей дежурной смене. За тупость и медленное понимание ситуации.
Затем ожидание оперативно-следственной группы из состава прокуратуры района, затем уже были все и начальники и прокуроры района, города и области. Но пока они все добирались до места этого расстрела я фотографировал обстановку в квартире и фиксировал детали побоища. Фотоаппарат казенный отсутствовал в чемодане, но для таких случаев у меня была своя мыльница. Небольшой, но компактный. Отсняв пленку, я кассету с пленкой убрал в карман. Фотоаппарат протер и положил в шкаф к вещам в квартире. Как бы не повернулось дело у меня с собой больше не было нечего, чтобы навело кого-либо на мысли, что у меня остались какие-то доказательства. Какие доказательства и чего именно доказательства я даже ещё и не понял, работал на полном автомате. Обзорная панорама, узловая и детальная. Лица трупов крупно, Детали оружия крупно, номер на револьвере и обрез охотничьего ружья крупно. Александр забился в угол прихожей и не обращает внимания на меня и мои действия.