- Знаешь, пока нет. Но думаю, когда она вырастет, тебе надо будет с ней поговорить и всё рассказать. Она сама решит, что и как ей лучше.
- Возможно. Спасибо, Надежда, за то, что не осудила и не кинулась в жалость.
- Альберт, а повода нет. Осуждать за что? За то, что отец у тебя оказался подлецом и похотливым козлом? Так не твоя вина. С другой стороны, если и дитё родили, и в конце концов сбежать решили вместе, чтоб видимо открыто быть вместе, значит, не простая это похоть была. Им просто надо было поговорить с тобой, я узнала тебя за эти месяцы, и уверена, что ты бы отпустил, и тогда бы они остались, возможно, живы.
- Ты права, я думал над этим. Да, вначале я поругался бы, но держать Агнию не стал бы. Не общался бы, да и обиду, возможно, держал, но её отпустил.
- Вот и я о том. Теперь, жалость? Она есть, но не такая, чтоб пожалеть тебя из-за того, что отец увёл жену у тебя. Значит, не твоя женщина это была, и надо благодарить богов, что не дали погибнуть малышке. А вот за потерю отца, а девочку за потерю мамы и как бы дедушки пожалею, но тут такая естественная жалость. Она, как у всех людей, когда они слышат, что кто-то потерял близких.
- Ты уверена, что ты не старше?
- Я из детдома, - улыбнулась я, - там, знаешь, какие истории у детей, твоя так, мелочь.
- Да я, если честно, до сих пор в шоке. У нас нет сирот, детей разбирают родственники или знакомые.
- Это кажется мне хорошо, но знаешь, есть у нас на земле сказка, «Золушка» называется, так вот в ней смысл для сирот такой: не всегда в семье сладко.
- Почему?
Я и рассказала эту сказку ему.
- Думаешь и у нас такое может быть?
- Может, и так, и намного страшнее, и менее жестоко. Люди и их натуры везде одни.
- Знаешь, ты права, если задуматься, то и я подхожу под мачеху!
- Почему?
- Нет, я не заставляю Мариану работать, боги упасите, но я почти с ней не общаюсь.
- Ты прав, и раз понял, меняйся. Вон, отправь одного из всадников в поместье, пусть няньки-гувернантки собираются потихоньку, а девочку этот всадник привезёт к нам. Только надо пару вещей сменных, это он пусть самой девочке шепнет.
Граф тут же подхватил идею и отправил за девочкой, они нас догнали через пару часов.
- Папа!!! - радостным колокольчиком закричала девчушка.
- Доченька, ну что, готова к приключениям?
- Дааа!!! Меня Лион у нянек похитил, как настоящую принцессу, - смеялась она.
- Ты и есть моя принцесса, - обнял девочку граф, как же приятно смотреть, - а сейчас познакомься, это наш друг и перемещенка, Надежда.
- Доброе утро, леди Надежда - сделала книксен малышка.
- Можно просто Надя и без церемоний. И мне приятно познакомиться с тобой, Мариана. Ну что, будем дружить? - улыбнулась ей.
- Да, - сиял ребёнок.
- Ваша светлость, тут такое дело, в общем я Вас малость подставил перед няньками, - покаялся Лион. - Но я же понимал, что эти клыхи* начнут носиться, как оглашенные, и сборы могут затянуться на часы. А мне с маленькой графиней потом пришлось бы очень долго вас догонять, а она ещё мала. В общем, я попросил свою жену собрать вещи графини, чтоб хватило на походную поездку, и подхватил вот мешок и графиню, да ускакал догонять вас.
- Ну, правильно, я тебе почти так и сказал сделать, а няньки пусть спокойно едут следом, - пожал плечами Альберт.
Мы продолжили путешествие. Да, с подвижной девочкой было и утомительно, и весело. Граф, действительно, мало времени проводил с дочкой, и сейчас было весело смотреть порой на то, как он в растерянности смотрит на меня.
Тогда уже я начинала спасать графа, так как я мало того, что ребёнок ещё советской России, так ещё и детдомовка. Мы там были не разбалованы гаджетами да импортными игрушками, что-то было, конечно, но сколько там: пять кукол на тридцать девочек младшего возраста и десять машинок на сорок пацанов, - а чем-то нас занимать надо было. Вот наши нянечки и воспитатели и были оригиналами по выдумкам, и сейчас их опыт я и применяла с Марианой.
Кстати, могу с уверенностью сказать, что нам, тем ребятам, кто попадал в наш детдом, повезло. Ну, хотя бы тем, кто был в период, когда там была директрисой наша мама Фима и её команда. Они нас любили, как не правдоподобно это звучит. К нам приходили работать одинокие, только таких принимала Фима, и они нам отдавали всю свою любовь. Я, если честно, пока учиться не поступила и не знала, что нас могут жалеть, и что не всем так повезло с детскими домами.
Так вот я сейчас вспоминаю всё, чему нас учили мои няни. И глухой телефон, и булавочка, и съедобное - не съедобное, мяч сшила, просто сделав шар из одной из нижних юбок. Остановились мы на ночлег около речки и леса, и пока мужчины ставили лагерь, мы с Марианой приготовили
ужин. Девочка очень любопытная и, как губка, впитывает новые знания. На следующий день я решила поучить девочку шитью. Да, я не швея, как уже говорила, но стежки делать умею, а девочка и того не знает.
До обеда мы учились шить. Ну, как учились? Я показывала, она смотрела и пробовала, но ей это очень нравилось, она просто светилась вся.
- Альберт, а почему девочку не научили шитью, вышивке? У нас в исторических книгах описывают, что такое занятие было именно для девушек и женщин высшего общества, как и рисование.