Радка почувствовала накатывающую дурноту. Он же не может быть отцом Манфреда, нет? Хотя, о чем это она, тот рассказывал о своем отце, который жил где-то на морском побережье Её медленно отпустила тошнота и паника. И, главное было не смотреть на своего отца, который заинтересованно поднял бровь, готовый поверить в то, что дочь А что дочь? И Радка отвернулась, не желая встречаться с ним глазами.
И впрямь удивительно похожи, за всех ответила Радкина мать, тетешкая внука. Правда, надолго её не хватило. Её никогда надолго не хватало, так было и с самой Радкой, и с садом, и с отцом. Непутевая она была, слишком легкомысленная. Зато красивая. Плотненькая, кудрявая, остроглазая. В самом соку, точно как любили в селе. Жаль, что внешностью Радка пошла не в неё, а в своего неизвестного отца. И не спросишь ведь у неё, кто настоящий отец и чего мать в нем нашла.
Ничего удивительного не было, что второй раз родители пришли нескоро, а потом и вовсе перестали приходить, отговариваясь скорым сбором урожая. Лето пролетело, Радка и заметить не успела. Впереди снова маячила зима, а драконы ну что драконы. Её они не увезут, а Янку они перестали привозить давным-давно. Да и сама Радка больше не отговаривалась встречами с подругой. Это стало опасно. Впрочем, и сбегать ей было больше некуда.
Хенрык больше сидр в таких количествах не пил и шкатулку не вынимал, словно и не было ничего такого. И на Фабиуша смотрел редко чего ему до совсем крохи, который еще только начинал делать первые неуверенные шаги? Вот когда вырастет, тогда уж совсем другое дело. А что у него болит животик, режутся зубки и другие беды ну на то ребенку и мать, чтобы с этим справляться.
Зато у Радки тоже выдалась отдушина чтобы ребенок не мешал по-старчески прерывистому сну Хенрыка, тот выделил жене и наследнику треть дома, на которой сам не появлялся. И в постель Радку больше не звал к их обоюдному облегчению. Всё-таки он был далеко не мальчик.
Однажды Радка всё-таки встретилась с отцом. Она понесла Фабуся в сельские сады, чтобы он мог поиграть неспелыми еще яблоками, поползать на травке и поглазеть на поселившихся в тенистой кроне деревьев пташек. Так росла она, так росла и её мать, да и все прочие дети в селе росли так.
Тут можно было встретить и других матерей с детьми, и если саму Радку едва терпели из-за её сварливого характера и злого языка, то солнечного Фабуся, который несмело топал на своих толстеньких ножках то к одному, то к другому малышу и каждому улыбался так широко, что у Радки сердце замирало, никто не обижал.
Вот и в тот день Радка вынесла Фабуся поиграть на травке, а сама села в тенечке, подальше от болтливых как сороки женщин, чтоб их всех дракон пожрал. Она даже подумывала вздремнуть, благо ребенку в садах ничего не грозило, когда откуда не возьмись появился отец.
Нет, мужчины тоже бывали в садах, проверяли, скоро ли поспеет урожай, подрезали деревья, а порой и гнали заболтавшихся жен с детьми домой, чтобы те приготовили ужин. Прямо счастье, что Хенрык достаточно богат, чтобы содержать немую дряхлую ключницу, способную приготовить нехитрую снедь. Иначе бы не видать Радке свободы.
И вот когда она уже почти задремала, над ней раздался короткий хриплый звук. Словно кто-то кашлянул, так знакомо, она слышала этот звук в детстве, когда обрывала слишком зеленые яблоки в саду или засыпала над шитьем.
Папа? она открыла глаза, враз пожалев, что назвала его как в детстве. Она же взрослая женщина, а он ей даже не отец!
И никак в толк не возьму, зачем ты так? он сел рядом, не обращая внимания на то, как Радка скривилась. Я думал, поживешь с Хенрыком, он старый, умрет скоро, будешь свободной женщиной. А ты себе такую обузу взвалила.
И он кивнул в сторону играющего неподалеку внука. Радка мгновенно вскипела. Когда у сына болел животик или он капризничал, когда у неё отваливались руки и, казалось, на части разваливается спина
В конце концов, она скоро всё узнает сама. Теперь, когда Фабусь вырос и оказался магиком, их уже нельзя просто проигнорировать. Она будет биться за свое право быть рядом с Манфредом до конца. Ей нужен магический мир, и она получит свой шанс. Что же до Евы с её ребенком их Радке не было жаль. Ева жила на всем готовеньком, а её ребенок он даже мог не быть магиком. Неизвестно, в каком возрасте это определяется точно. Вот она за Фабуся спокойна.
Так она продолжала убеждать себя, почти не чувствуя, как её трясет, трясет от страха и ожидания. Казалось, она ждала так долго, но последние часы оказались самыми сложными. Вот потянулись от колодцев соседи видно, все желающие уже кинули свои яблоки, если были эти желающие. С каждым годом всё реже кто-то выходил к колодцу, и Радка это знала. Начало темнеть.
Накормленный Фабусь давно спал в сооруженном специально для него гамаке под яблонями, летом они нередко с матерью ночевали вот так, на улице, и Хенрык привык к этому. Сейчас же это было на руку Радке. Осторожно беря на руки тяжелого плотного Фабуся, закутанного в легкое одеяльце, она поспешила к колодцам. Сложнее всего было пройти так, чтобы не встретиться ни с кем из соседей любопытные кумушки отлично видели даже в темноте, а уж языками молоть могли до рассвета. К тому же в теплое время прилета драконов и сбора урожая многие не ложились засветло.