Скольжу взглядом по белому рукаву, идеально выглаженному, без складочки. И выше. Золочёные эполеты. Значит, всё-таки офицер.
Слегка разворачиваюсь корпусом, поднимаю голову. Потом ещё чуть выше поднимаю, ведь выясняется, что я не рассчитала, насколько этот офицер меня на самом деле выше, и в поле моего зрения сначала попадает лишь крепкая шея с выразительным кадыком над расшитым золотом воротником-стойкой.
Сглатываю комок в горле. Надо что-то ответить, неприлично молчать в ответ на вопрос.
- Нет-нет, спасибо, всё уже
Наконец-то запрокидываю голову достаточно высоко.
И словно выстрел из арбалета в упор пристальный, неподвижный взгляд голубых глаз.
Широкий разворот плеч, узкая талия, затянутая кожаным ремнём, статная выправка кавалериста, меч в ножнах на боку. Стоит абсолютно неподвижно, заложив руки за спину. Он и правда весь в белом этот чужой мужчина. Как герой того романа, которым я зачитывалась когда-то. Которого видела во сне потом очень и очень долго, только без лица. Почему-то от этого совпадения начинаю краснеть. Я просто знаю, что прямо сейчас стремительно приближаюсь цветом к варёному раку, потому что щеки и кончики ушей горят. Надо срочно сказать что-то вежливое и улепётывать.
А я продолжаю стоять как столб и пялиться.
Надо было догадаться, что с такими руками и всё остальное должно быть красивое. Лицо тоже как с портретов аристократическая бледность, красиво вылепленные черты, высокие скулы, прямые брови, точёный крупный нос. Аккуратные усы и коротко подстриженная бородка прячут очертания губ, но я уверена, что на них нет насмешливой улыбки. Потому что голубые глаза предельно серьёзны.
И смотрят как будто прямиком мне в голову.
Я теряюсь ужасно и нервно оглядываюсь вдруг мне показалось, и этот красивый офицер на кого-то другого так смотрит? Ведь не может же быть, чтобы на меня.
Но вроде бы, в непосредственной близости от нас никого нет, даже Кэти сделала шаг назад, а все остальные и вовсе стоят так далеко у противоположного края стола, шушукаясь за
веерами, будто вокруг меня круг мелом прочертили «к этой позорной девице не приближаться».
Мой испуганный взгляд снова возвращается на прежнее место. В ловушку голубого взгляда.
У мужчины светлые, коротко стриженные волосы, но тёмные брови. Он вопросительно приподнимает одну, и в гипнотизирующей голубой бездне я читаю весёлое удивление. Как будто он понял мои сомнения. И теперь улыбается одними глазами почему ты решила, что я смотрю на кого-то другого?
А я не знаю.
Наверное, потому что на меня никто никогда так не смотрел.
Как будто смотрит именно на меня. Как будто видит только меня сейчас. Не думает о ком-то другом. Не сравнивает ни с кем. Не ищет недостатков. Просто вглядывается внимательно и пытливо так, будто хочет узнать этого человека перед собой. Будто ему в самом деле интересно, кто я и что скрывается
Под маской.
Там, где вечно со всеми милая, улыбчивая и очень-очень вежливая девушка прячет свою плачущую, израненную, одинокую душу.
На секунду пугаюсь, что он и вправду увидел меня сейчас такой.
Потому что взгляд сощуривается строго, и следующий мой порыв предупреждает не смей убегать!
Я уже делала шаг назад, но от властного приказа этого взгляда мои ноги сами собой отказываются повиноваться собственной хозяйке, и я послушно останавливаюсь.
И я понятия не имею, что было бы дальше наверное, ляпнула бы какую-нибудь отчаянную глупость, и всё равно опозорилась бы. Но в это мгновение на меня сзади налетел ало-золотой парчовый вихрь и грубо оттеснил плечом с траектории голубого взгляда.
- О, умоляю, простите мою сестру за неловкость! Она воспитывалась в глуши и несколько неуклюжа. Николь, ты же собиралась подняться к себе? Отдохни, дорогая, ты, верно, устала!
Мне как будто пощёчину дали. И вывели из того странного гипнотического состояния, почти транса, в который меня погрузили эти глаза.
Я настолько привыкла к ядовитым шпилькам Сесиль, что научилась воспринимать их стоически. Мне так казалось до этого момента. Потому что терпеть унижение при этом мужчине, понимать, что каждое слово сестры правда, и знать, что в следующее мгновение этот голубой взгляд будет так же внимательно разглядывать мою сестру а там, без сомнения, не отыщется ни одного недостатка, и зрелище будет намно-о-ого более приятное!..
Это было выше моих сил.
Я даже не сказала ни слова, не попрощалась, не поблагодарила. Полностью подтвердила тем самым слова сестры. Дикая невежа, без понятий о приличиях. Просто развернулась, подхватила юбки и бросилась бежать.
Я терпеть не могу бегать. Я не умею бегать.
Легкие горят, снова начинаю задыхаться, слёзы обиды жгут веки. Кажется, на кого-то наткнулась. Кажется, наступила кому-то на ногу.
Когда утирала слёзы с лица, обнаружила на тыльной стороне ладони пятно крема и крошки. Значит, всё это время на моих губах были остатки пирожного? Теперь ясно, почему он так странно на них посмотрел.
Небесная Дева, какой же стыд!
Достойное завершение светского приёма, которое началось с моего полного фиаско. Почему закончиться должно было как-то по-другому?
Скорей, скорей!