Вроде негромко говорил Толстой, но голос был подобен острой стали да и сам Алексей все хорошо понимал, и даже больше. Петр должен умереть, иначе он сам с женой детьми убит будет на милосердие батюшки не стоит рассчитывать, вельми злобен. И под топор палача тысячи людей пойдут, стоит только несостоявшемуся императору силу почувствовать. Сейчас попросту ненависть прячет, понимает «родитель», что без его поддержки завоеванную Ливонию не удержит под своей властью, любой из соседей королей ее запросто отобрать может.
Не укорит, я ведь его собственными руками короновал, зло усмехнулся Алексей, вспомнив торжество в Риге. В глазах Петра застыла жуткая смесь бессильной ярости, ненависти и страха, даже от мимолетного прикосновения вздрогнул. Вот только войск у бывшего царя под рукой не было, только тысяча его преображенцев и семеновцев. Зато Алексея сопровождал шеститысячный отряд отборного воинства в стрелецких кафтанах нового образца, что волками взирали на гвардейцев. И отдай он тогда приказ перебили бы всех в одночасье без всякой жалости. Но то пока нецелесообразно брать нужно все, а не кусками. Тут лучше подождать немного, когда исход грядущего противостояния между враждующими сторонами ясен будет.
Кто кого одолеет, Петр Андреевич, ты как мыслишь?
Шведы и ливонцы верх возьмут государь. Карлу мы половину полона собрали без малого семь тысяч прибавилось ратных, в походах и боях бывалых. Так что у короля сейчас двенадцать тысяч, да у родителя твоего еще десять тысяч ратных людишек, наполовину наемников и наших. А вот флота у них на двоих куда больше, чем у датчан. Пруссаков побьют, король Фридрихус уже с войском из Бранденбурга вышел, польские земли миновал и в пределы Пруссии вошел. По слухам у него если не в два, то в полтора раза солдат больше, и зело опытных многие ведь воевали за испанское наследство. Думаю, генеральная баталия скоро грянет, и нам неважно кто в ней победит, все на пользу твоему царскому величеству будет.
Толстой улыбнулся, вот только глаза его поблескивали нехорошо старик всячески интриговал против бывшего царя, чиня всякие тому каверзы. И на пощаду того теперь вряд ли мог рассчитывать.
И какова выгода нам будет, боярин?
Побьют свеев и ливонцев, ты себе ливонские
земли немедленно заберешь, полки выступят сразу же, да и наши гарнизоны во всех крепостях стоят. А там мирный договор придется либо с самим королем Карлом, или с его преемником заключать, хотя повоевать, мыслю, придется шведы злы и упрямы. А если пруссаков одолеют, то сам Фридрикус на мир пойдет куда ему деваться. Ему лучше меньше потерять, чем большего лишится.
Старик выразительно пожал плечами, закряхтел. Затем продолжил уверенно говорить дальше:
Померанию отдаст, и Мемель с округой, что уже захвачены Меншиковым. Да контрибуцию выплатит, сиречь отступное. А деньги уже нам пойдут, иначе никак за корабли и оружие с порохом платить надобно. Вот в казне талеры и появятся, полтины чеканить. Там посмотрим, как дела дальше пойдут, и в нужный момент вмешаться сможем. Пока же власть твою, государь, крепить будем всемерно, каждый день мира дорогого стоит. А другие пусть продолжают воевать, себя войной изнуряя.
Алексей хмыкнул, прошелся по комнате, размышляя. Пока все шло по плану, за русские интересы воевали другие. Да и корабли Петру отдали собственной постройки, из сырого дерева «родителем» и сотворенные. А закупленные в Англии суда для себя приберегли, благо добрая половина моряков ему на верность присягнула. Флот ведь не роскошь, у всякого потентата две руки должно быть, так что при нужде будет, чем воевать на море, благо три гавани есть, так что хоть не зря «Парадиз» строили. Вот только в столицу он его превращать не будет, для торговли в лучшем случае сгодится, хотя товары на барки в Котлине перегружать надобно, в устье Невы песчаные банки намывает. Флоту лучше в Выборге быть, Нарва только для «купцов» подходит в реке мелей много, да и пороги путь на Чудское озеро закрывают.
И от мыслей его отвлек голос Толстого:
Генерал-майор Бурхард Миних в Варшаве подал прошение о приеме на твою государеву службу, ему подорожную до Москвы выписали
Крепость Пиллау, «морские ворота» Кенигсберга за нее непрерывно боролись шведы с пруссаками, как до того крестоносцы с пруссами. Но в конечном итоге осталась за русскими и используется по назначению до сих пор
Глава 5
Против нас двадцатитысячное войско, возглавляемое двумя монархами, которых я безмерно уважаю, и в глубине души даже преклоняюсь перед ними. Но только Пруссия моя, я ее король, а потому не собираюсь отдавать свои собственные земли кому бы то ни было и непонятно за что! Вся Померания наша, пусть шведы утрутся мы у них отвоевали Штеттин нашим добрым рыцарским мечом! А теперь отдавай им все обратно
Король Фридрих-Вильгельм пребывал в состоянии тихого бешенства, не в силах принять новые сложившиеся для его королевства обстоятельства. А так все было хорошо после окончания войны за испанское наследство, в которой он, будучи кронпринцем, принял самое живое и непосредственное участие, наступил самый удачный момент покончить со шведским владычеством в Передней Померании. Еще бы армия короля Карла сгинула под Полтавой, сам монарх-воитель, примерявший на себя лавры «второго» Александра Македонского, бежал под покровительство османов, и застрял на долгие годы в Бендерах, фактически бросив свои владения на южном и восточном побережье Балтийского моря на растерзание.