В Риге убить Петра было невозможно там ведь находился Карл со своими шведами. А ежели родитель твой и шведский король над Фридрикусом победу одержат, то наша нерасторопность, и твое нежелание сейчас погубить его, многие нам беды принесут. Вот сам посмотри армия у него своя есть, и флот тоже, пусть нам деньги большие выплатить должны. Это раз
Ромодановский загнул палец на правой руке, тяжело дышал все же тучный человек, да и возраст по нынешним временам хоть не старческий, но уже пожилой, как говорится, «в летах».
Фридрикуса побьют, в том я уверен и все талеры с него вытрясут, ломаного гроша в сундуках и ларцах не оставят шведы это хорошо умеют делать, да и сам Петр Алексеевич скуповат и своего тоже никогда не упустит. Это уже два, государь. Он нам монетой отдаст за корабли, оружие и мундиры, а мы его на свое несчастье сами его вооружили и снарядили. А там и три будет не только свой кусок Померании возьмет, мыслю, что и другие куски от прусского наследия отщиплет, пользуясь удачным моментом ведь победу всегда таким макаром закрепляют.
Князь-кесарь шумно вздохнул, достал платок и вытер вспотевший лоб. Толстой только кивал на его слова, полностью согласный с царским тестем. А тот перевел дух и загнул третий палец:
Почувствует родитель твой силу, скоро почувствует жилы распирать будет. И к себе Курляндию подведет, примет под свою руку. Но не сразу поляков прежде Каролус побьет, и крепко он на Августа зело гневается. И на престол своего Станислава Лещинского поставит. Не знаю, что удумают, но Меншиков хитер вот кого жизни лишить надобно. И будет у него тогда крепкая держава, сам посуди Ливония с герцогством Курляндским, Мемель и вся Померания настоящим королем станет!
Так оно и будет, государь, кивнул Толстой улыбку выдавил нехорошую, кривую, чуть ехидную. Но тесть заговорил дальше:
И тогда, государь, «герр Петер» при поддержке шведов на нас пойдет в силе тяжкой Ингрию отбирать со своим любимым «Парадизом», а Карл займет Карелию с Выборгом. А мы вряд ли эти земли за собой удержим, и это только началом наших бед станет
Ромодановский выдавил из себя улыбку, покачивая головой и смотря на царя как на неразумного ребенка.
И знаешь, Алексей Петрович, когда это будет? А как только родитель твой осознает, что обратной дороги на Москву
у него нет, вероотступник он ныне для православного люда, анафеме преданный патриархом. И чем скорее это произойдет, тем опаснее он станет, врагом лютым. Но время у нас есть, и много года три. Успеть только надобно
Ромодановский настолько крепко сжал пальцы в кулаки, словно душил кого-то за шею все стало настолько предельно ясно, что Алексей Петрович непроизвольно кивнул
Сподвижник царевны Софьи и царя Петра, П. А. Толстой сейчас ему 73 года
Глава 9
Жаль, что брат мой Фридрикус настолько торопился по делам нужным, что оставил все свое добро, даже грязные исподники. Что ж, тогда придется эти тряпки отвезти в Берлин и там отдать королю Пруссии при встрече. Странно, что ее так сильно добивались, а когда она состоялась, то почему-то бежали, а перед этим приняли купание в реке.
Петр Алексеевич говорил с нескрываемым сарказмом в голосе, а на губах застыла улыбка, больше похожая на гримасу. Бывший московский царь не радовался победе, вернее не был удовлетворен ее итогом все же прусский король Фридрих-Вильгельм оказался невероятно удачливым, и как-то сумел удрать, ухитрившись не попасть в плен, хотя одному из драгун Меншикова удалось сдернуть тучного монарха с рухнувшей лошади. Вот только свитские офицеры оказались не из робких погибли все поголовно, но дали своему повелителю возможность к спасению.
Жестоко дрались пруссаки, отчаянно идя на смерть, в доблести и героизме им не откажешь!
Но этого не сказать о наемниках из других земель, что были наняты на службу оказавшись в безвыходном положении, большая часть из них отказалась драться. И тут же без угрызений совести сменили нанимателя две трети кондотьеров из германских земель охотно перешли на службу шведскому королю, а оставшиеся решились предложить свои шпаги ливонцам. Так что Петр не только восполнил понесенные в баталии потери а убито и ранено было полторы тысячи солдат и офицеров, но и получил сверху еще около двух тысяч кондотьеров. Как раз на два новых полка хватит фузилеров и драгун благо обмундирование и оружие на них имеется.
Обычное в европейских войнах явление лучше жить ради денег, чем умирать за них, проявляя несвойственную «псам войны» верность! Чай не дворяне, чести изначально лишены по «подлому» происхождению!
Огромная тридцатитысячная прусская армия растаяла подобно утреннему туману под жаркими солнечными лучами. Одна треть ее осталась на поле боя, убитые и раненные, другая охотно перешла на службу к победителям, остальные рассеялись по прусским лесам и болотам, ища спасение. Вот только шведы озлобились не на шутку потомки викингов рассвирепели, преследовали бегущих и рубили без всякой жалости.
Король Карл наглядно показал немцам, что сражаться с ним потомкам крестоносцев не стоит старинные рыцарские замки безжалостно расстреливались из пушек, а гарнизоны истреблялись подчистую. Так что репутация шведского воинства была восстановлена практически полностью, пруссаки получили наглядный урок. Города сдавались без боя, отворяя ворота, продолжал сопротивляться только многолюдный Кенигсберг, но и там уже пошла в головах жителей смута надежда на освобождение от осады пропала. А неизбежного штурма теперь все боялись, от юнкеров до торговцев ярость шведская будет беспредельна, ощутили все