с подноса, соскальзывает и с грохотом ударяется о чайники. Я вздрагиваю.
Неуклюжая! безликий незнакомец насмехается над Лиан из толпы.
Девушка тут же вскакивает на ноги и кланяется.
Прошу прощения, прошу прощения, Ваше Превосходительство.
Я всего лишь министр и не достоин подобного звания, сухо, но совсем не злобно отвечает министр Сон. Своим ответом он вызывает волну смешков среди зрителей. Как тебя зовут, дитя?
Лиан, отвечает она, я родом с плато Калла. Моя новая знакомая представляется в привычной ее народу манере, опуская фамилию; лицо маркиза подергивается в ответ.
Нет нужды в спешке, министр Сон слегка жестикулирует, пожалуйста, начни снова.
Как и большинство других участников состязания, Лиан готовит чай молча. Во время ее приготовления слышны лишь звяканье чайника, который она поставила на дерево, и легкий стук посуды друг о друга, но на этот раз он едва уловимый.
Судьи забирают палочками аккуратные белые булочки и осторожно откусывают по кусочку от них.
С каким блюдом ты выступаешь? интересуется самый старший судья. Я еще не пробовал ничего подобного.
Это рисовые лепешки, отвечает Лиан, посыпанные коричневым сахаром и арахисом.
Вышло на любителя. Старейшина Го кладет половину своей порции обратно на тарелку, так и не съев ее.
Техника приготовления Лиан выделяется своей уникальностью даже среди многочисленных участников из других провинций. Она останавливает свой выбор на чае в форме брикета, который обычно считается чаем низшего качества: он представляет собой смесь кусочков стеблей и забракованных листьев. Отрезав кусочек прессованного чая, Лиан кладет его в чайник. Она добавляет в чашу смесь ингредиентов, которые я не могу точно разобрать со своего места.
Принцесса наклоняется вперед, ее глаза сияют при свете фонаря, когда она пристально наблюдает за каждым движением Лиан. Когда слуги подходят с чашками к судьям, в воздухе витает аромат корицы.
Расскажи нам о каждом ингредиенте, министр Сон поднимает чашку и вдыхает пар.
Чай, который символизирует горечь жизни, тихо отвечает Лиан, но, откашлявшись, продолжает уже чуть громче. Кубики красного сахара и грецкие орехи для сладости. Благодаря этому внутри каждого из нас рождается искра. Перец и имбирь, чтобы пробудить огонь внутри.
Когда судьи опустошают миски, я невольно обращаю внимание на их лица. Старейшина Го, несомненно, та еще блюстительница традиций едва прикасается губами к чашке, прежде чем поставить ее обратно. Министр Сон выглядит чуть более восприимчивым, тщательно смакуя каждый глоток. Маркиз морщит нос от отвращения, торопливо отхлебывает из чашки, будто ему не терпится перейти к следующему участнику. Невозмутимые черты лица канцлера ни о чем мне не говорят. Принцесса выглядит задумчивой, когда рассматривает остатки чая в своей чашке.
Я сжимаю кулак на коленях, мысленно желая возразить их отказу, сообщить им о том, что помимо пышных церемоний существуют и другие способы представить умения шеннон-ши. Но даже мне понятно, что я должна опустить голову и молчать. Вместо этого я задерживаю дыхание, ожидая, когда судьи вынесут вердикт Лиан.
Два красных жетона означают «Нет», министр Сон отдает Лиан фиолетовый жетон, который присваивается в случае положительного решения. Удивительно, но канцлер тоже отдает в пользу Лиан фиолетовый жетон, попутно кивая в ее сторону.
Вкус не такой уж и неприятный, комментирует он. Мне понравилось тонкое, едва уловимое использование магии для оживления разума.
Очередь доходит и до принцессы. Она осушает то, что осталось в ее чашке, и улыбается.
Послевкусие остается на нёбе, отличный переход, заключает принцесса, деликатно промокая рот носовым платком. Она достает фиолетовый жетон. Ты тоже задержишься на состязании.
Благодарю! Лиан низко кланяется, ее лицо озаряется радостью. Публика, очарованная искренностью девушки, аплодирует ей.
Я тоже присоединяюсь к аплодисментам, пока не понимаю, что настала моя очередь.
Глава 8
Это то, чему всегда учила нас наша мама: искусство шеннон это в первую очередь диалог. Для мамы это не медитация или тишина, не традиция или неизменная данность. Это танец между людьми, своего рода общение тела и того, что находится за его пределами. Чтобы понять недуги больного или потребности близкого человека, вы должны быть рядом с ним.
Чтобы отдать дань уважения Шеннон, нужно иметь близость и крепкую связь.
Я понимаю, что мама никогда
не работала на публике перед толпой пассивных зрителей. Она не выступала.
Меня трясет, когда я иду к судейским столам. Не только потому, что я безумно нервничаю, но и потому, что чувствую себя деревом, лишенным листьев, обнаженным и беззащитным и которое вот-вот представит что-то столь личное перед огромным количеством людей. Я вспоминаю тот момент в чайной, когда я испытала связь с Бо. Я сделала это один раз, и я сделаю это снова. Мама всегда говорила мне, что у меня есть дар. Сырой и неотточенный, но принять его либо же отвергнуть сугубо мое решение. Он так просто меня не покинет.
Я все еще дочь своей мамы.