Как солнце стало клониться к горизонту, перед глазами замаячили окрестности предместья и стены самого города. Но в какой именно момент ее внимание привлекло странное ощущение в животе, Дера и не помнит точно. Просто еще на подъезде к предместью ноющая и едва ощутимая боль в желудке стала расползаться по всему телу. А когда ее пробил озноб и лоб тут же покрылся капельками пота, она и вовсе не на шутку переполошилась. Тем не менее, ведьмака пока решила не тревожить. Мало ли, может, то просто из-за утренней сухомятки.
Медленно плетясь позади, она незаметно отыскала в сумке настойку из полыни и теперь тихонько попивала ее. Но боль в желудке не уходила, как и озноб, а когда еще и концентрация снадобья в организме превысила допустимые пределы, начались слабые зрительные галлюцинации. Все вокруг стало больно привлекательным и ярким, а от солнечных лучей исходили разноцветные круги, которые, расплываясь, соединялись друг с другом и растворялись в воздухе. Дера пыталась сосредоточиться, но не получалось. Пыталась держать ровно поводья, но и тут не вышло. Конь, почуяв неладное, замедлил шаг, вскоре остановился и мотнул головой. А когда деву резко накренило влево и она с грохотом ухнула вниз, Стебель заржал так громко, что перепугал всю округу.
Эскель, с должным вниманием следивший за дорогой и окраинами, чтобы не вылезло чего откуда, краем глаза, конечно, поглядывал в сторону травницы, но деталей не высматривал. И на то, чем она там занималась, внимания не обратил, как и не почувствовал горького запаха полыни. Но ржание Стебля испугало Василька
окончательно, и она могла рухнуть прямо под копыта коню, если бы не руки ведьмака. Он подхватил ее под колени и спину, тут же прижав к груди. Взглянув в ее перекошенное от боли лицо, на полуопущенные веки и на едва шевелящиеся губы, понял, что «нездоровится» это еще очень мягко сказано.
До самого Мурривеля осталось не более часа езды, но еще и до переправы неизвестно сколько добираться. А с такой ношей на руках темп и возможности резко снизились. Осмотревшись, Эскель понял, что стоят они посреди полей и никого, кроме полевок, в округе нет. Голова Деры потихоньку склонилась в сторону, и висок прижался к груди ведьмака. Глянув на нее, мужчина понял, что травница провалилась в беспамятство. Терять время не хотелось, потому было принято решение продолжать идти по дороге в сторону города. Авось, часа за полтора-два и дойдут. Лишь бы Фредерика продержалась, а там отыщут уж какую-то травницу или целительницу, или еще кого-то, кто хоть что-то понимает во врачевании.
Осторожно перебросив безвольное тело через холку Василька, ведьмак сам забрался в седло и притянул к себе травницу, устраивая ее боком на собственных коленях. Облокотил о себя, убедился, что ее голова прижата к его плечу, и заключил в кольцо рук, которыми ухватился за поводья. Но о Стебле, который зафырчал за спиной, он совершенно забыл. Услышав коня, он тут же свистнул ему, подзывая ближе. Ухватил за повод и наспех привязал к своему седлу. Искренне надеясь, что Деру снова не стошнит, он повел коней вперед.
Очередное предместье встретило их весьма радушно по меркам военного времени. Даже несмотря на снующих по округе красно-белых солдат. И, судя по целым и светлым стенам, что очерчивали сам город, а также отсутствию трупов и разрухи вокруг, он и впрямь был почти не задет войной, как и говорил Томаш. Тем более, если сравнить с окрестностями Оксенфурта, как ехать со стороны Велена. Или, может, его просто без боя сдали Империи? Но тогда почему здесь все еще находится реданская армия и вокруг так подозрительно спокойно? Эскель не знал, да и ему было плевать. Пока на его груди тряслась в лихорадке Дера, все мысли занимала только одна цель найти хоть кого-то, кто сможет помочь. Так или иначе, а само предместье, состоящее всего-навсего из десятка хат, не больше, доверия не внушало. Особенно насторожило то, как затравленно поглядывали на них кметы, прячась кто куда. Допытываться, есть ли здесь хотя бы знахарка, по всей видимости, было бесполезно, оттого пришлось вести коней дальше к городским воротам.
Милсдарь, а ну стоять!
На мощенной дороге в метрах десяти от массивных деревянных ворот стояли четыре солдата. На вид, вроде бы реданские, но выглядели они уж больно странно. Перекошенные панцири надеты прямо поверх потрепанных бригандин, рукава которых кое-где заляпаны пятнами крови. Шлемы измятые, а на латных рукавицах не хватало некоторых пластин. Эскель нахмурился, но решил ни в коем случае не вмешиваться ни в какие дела, которые здесь происходили. И даже плевать, какая оказия послужила тому причиной.
Куда намылились, а, милсдарь? подал голос второй из «солдат».
В город. Моя спутница хворь какую-то подцепила. Лекарь ей нужен, как можно спокойней проговорил ведьмак и заметил, как тот «солдат», что сразу остановил их, нарезает круги вокруг коней.
Ну это вряд ли, мастер.
У нас тут восстание полным ходом идет, снова вмешался второй.
Да, самый что ни на есть мятеж, подхватил третий «солдат».
В округе есть знахарка или ворожейка? Может, травница? Хоть кто-нибудь, Эскель даже и не понял, как в его голосе прорезалась мольба и откуда она взялась тоже ума приложить не мог.