Милсдарь, начала она, сжав руками кожаный ремень сумки, тут, случаем, мастер ведьмак не останавливался?
Мутант-то? Останавливался, хмыкнул тот и провел пальцами по жестким усам. Вам он на кой? Бестию извести хотите?
Да, работа для него есть. Я приехала из она замялась, бросив взгляд за спину мужика подмечая, что девушка, метущая пол, уж больно сильно развесила уши, Карстена. Сейчас с охотниками на чудовищ настоящая беда, затараторила она, стараясь не сбиваться и выглядеть уверенно. А у нас на полях как раз одно такое завелось. Работа стоит, а скоро урожай собрать надобно.
Дела̀, конечно, участливо закивал трактирщик, а сам не двузначно положил на стол руку, раскрытой ладонью вверх. По его мнению, ложь этой девки была слишком очевидна.
Дера дернулась, осмотрела огромную ручищу с грязными пальцами, бросила перепуганный взгляд на усатое лицо и, внезапно опомнившись, вспомнила, что кошель-то у нее под рукой.
Вот, она торопливо отсчитала три монеты и вложила их в руку.
Трактирщик цокнул, мотнул головой, мол, мало, и кивнул на кроны в ее руке. Дера отсчитала еще три монеты.
Ну уж, милсдарыня, видать, не сильно вам и нужен мастер ведьмак, протянул тот.
Я
Эй, Сташек, раздался знакомый голос за спиной, а по залу разнеслись тяжелые шаги. Прикажи бадью наполнить. Грязный, как собака, уже второй день.
Как скажете, мастер, трактирщик тут же переменился в лице и отошел в сторону, рукой подозвав девушку, что стояла у него за спиной.
На деревянную поверхность стола упало десять монет, а в нос ударил резкий запах пота, крови и чего-то кислого. Дера торопливо засунула кошель в сумку и схватилась двумя руками за капюшон, уставившись на носки своих сапог. Не слабо так струхнув, но почему так и не поняла. Может, от долгожданной и неожиданной встречи так разволновалась? Внутри все стянуло узлом, а в горле встал ком, что и слова сказать не давал. А мастер этот все не уходил и не уходил. Ждал непонятно чего да пальцами по столу тарабанил. Девушка взглянула на руку, узнав кожаную перчатку, прошлась взглядом выше, подмечая знакомые линии шрамов, и непроизвольно повела плечами.
Она почувствовала его взгляд всем телом, даже и не смотря в его лицо. Пристальный он был, внимательный. Рассматривал ее не церемонясь. И чем дольше это длилось, тем громче колотилось сердце в груди. Внезапно перестало хватать воздуха и девушка, сделав хриплый выдох, чуть приспустила края капюшона, искоса уставившись на ведьмака.
Эскель сощурился, будто не веря своим глазам. Даже волосы свои непослушные и грязные с лица смел, чтоб обзор не прикрывали. А то вдруг обознался еще.
Дера? неуверенно поинтересовался он и едва слышно втянул воздух носом, принюхавшись.
Да, обоняние его не подвело. И ему не померещилось. Он уже на входе ощутил ее запах горьковатый, травяной, с едва ощутимыми нотками жимолости.
Здравствуй, тихо шепнула травница дрожащими губами и вернула капюшон на прежнее место.
Ты что тут забыла? ведьмак оперся предплечьями о стол и наклонился к девушке ближе.
М-можно я, ну ее чуть трухнуло от внезапно накатившей неловкости. В комнате твоей расскажу.
Боги, конечно, засуетился Эскель и, махнув рукой, поманил за собой.
Когда Дера, наконец, вошла в комнату и услышала, как за спиной закрылась дверь, то облегченно выдохнула и сбросила с головы капюшон. Сжав в кулаки дрожащие пальцы, она обернулась к ведьмаку и молча уставилась на него.
А у того из-за этого взгляда все перевернулось внутри. Он заметил, как бледна ее кожа, как помутнели от накативших слез глаза и как сжались в тонкую линию губы. И до конца еще не верилось, что это та самая спесивая девка, которую он знал, стоит перед ним и робеет, как маленькая девчонка. Рука сама потянулась к ней, а ноги понесли его вперед. Но Дера прижала руки к груди и сделала шаг назад, вызвав у Эскеля неприятное чувство, что тут же отразилось на его лице.
Зофья умерла, начала она срывающимся голосом. А ее отец, ирод поганый, он Отто наказал мне бежать и
Что? переспросил ведьмак, так до конца и не уловив суть ее слов. Видать, нужно было слушать, а не таращиться на ее губы и руки.
Помоги мне. Я не знаю, куда мне идти и что мне делать, сорвалась на плач Дера и громко хлюпнула носом. Мне страшно.
Слезы полились ручьем, а плечи на каждом всхлипе вздрагивали. Она терла дрожащими пальцами щеки и нос, размазывая по лицу сопли. Тряслась так, будто ее пробил озноб.
Эскель не любил женских слез. Он сам был крайне скуп на эмоции и такое явное их проявление заставляло его теряться и нервничать. Он не знал, что он должен сейчас сделать. Обнять? А можно ли вообще ее трогать? Позволено ли ему прикасаться к ней? Не вызовет ли это еще большую истерику? Может, накричать? Был и еще один вариант. Без касаний и лишних движений, но всегда действовал безотказно. Сделав шаг вперед, он завел руку за спину и сложил пальцы в нужном жесте.
Дера заметила, как блеснули обычно янтарные глаза ведьмака чем-то светлым, а в голове тут же помутилось.
Хватит плакать и расскажи мне все, что произошло, до жути спокойно и четко проговорил он.
А Фредерика толком не поняла, как перестала плакать и осоловело взглянула в ведьмачьи глаза. Ее завлек вертикальный зрачок и густые черные ресницы. А когда поняла, что начинает проваливаться сознанием в какое-то странное забвение, губы зашевелились сами собой.