Перевернувшись на живот, Фредерика потянулась к табурету с остатками мыла из мыльнянки и чистотела, а еще за средством для волос и мочалом. Поизносилось оно конечно, но вдруг повезет выбраться на хутор или в Карстен и прикупить себе немного липового лыка, а то в лесу у хаты лип днем с огнем не сыщешь. Еще немного повозившись, девушка взяла в руку деревянный ковш и принялась поливать свою макушку ароматной водой.
Эскель все возился со своим конем под соломенным навесом. Седлать его он не любил, но и на скорую руку этого делать не стоило. Нужно все перепроверить много раз, прежде чем гнать галопом. Переломанные ноги и шея в его планы не входили. А конь только ерепенился, как будто подменил его кто. Ржал громко, хвостом ударил раз-другой, благо что не по лицу, и даже пытался встать на дыбы. Повезло еще, что увернуться получилось.
Да что с тобой? Как заведенный, все пыхтел ведьмак, пытаясь накрыть войлочным по̀тником спину Василька.
Но тот снова взбрыкнул. Да так взбрыкнул, что своего хозяина чуть не опрокинул.
Если не успокоишься, я тебя насильно усмирю, понял? даже у такого, как Эскель, терпение было не железное.
Тут собираться надо, а животное решило ни с того ни с сего характер показать.
Черт с тобой! Вот же холера! он отбросил по̀тник на перекладину коновязи и пригрозил коню указательным пальцем. Даю тебе десять минут. Не успокоишься пеняй на себя.
Василек громко заржал и торопливо погарцевал в сторону леса. Остановился на опушке и принялся как ни в чем не бывало жевать траву да хвостом своим длиннющим обмахиваться мух гонять.
Закинув на плечо седло, а свободной рукой ухватив тряпку, которой коня вытирал, Эскель двинулся в тень под хатой. Нечего время зря терять. Пока бесы Василька отпустят, он седло до конца в порядок приведет, и крепления ремней не помешает на надежность
проверить. Устроившись как раз за садом, под окном у хаты, ведьмак положил перед собой седло и принялся остервенело его начищать. Разозлило его, что так некстати конь этот непутевый взбрыкивать начал. Всегда ведь был спокойный и терпеливый, а тут нашло на него непонятно что.
Над головой приятно шелестели листья, ветер раздувал в стороны порядком отросшие волосы, а птицы так заливисто щебетали, что слушать их было одно удовольствие. Словом благодать. Внезапно этот самый ветер донес яркий аромат жимолости. Да такой резкий, что Эскель, чуть приподняв голову, шумно вдохнул. Слух уловил негромкий всплеск воды. Не стоило и перебирать варианты, чтобы понять, нелегкая принесла его ровно под окно комнаты Деры. Усмехнувшись, он продолжил корпеть над седлом, а сам все прислушивался. Когда до его острого слуха донеслась тихая песня, сердце и вовсе замерло. Сразу так и не понять было, о чем девушка таком пела да еще так увлеченно. Но если прислушаться, то получится кое-что разобрать. Слова были не мудреные, но ему все равно нравились.
Гуси, гуси, вы летите высоко,
Вы летите высоко и уж видите вы всех,
Гуси, гуси, вы летите высоко,
Уж вернитесь вы ко двору, ко двору милого моего
Да расскажите ему,
Да расскажите ему, что замуж я выхожу,
Ждала его я пять с половиной лет
А голова моя уж начала седеть*
Дера все пела и пела, а Эскелю внезапно захотелось заглянуть в окно да посмотреть, как там купание ее проходит. Не сказать, что он был уж сильно охоч до баб, но сейчас отчего-то было очень трудно удержаться. Наконец, взглянув на спокойно пасущегося Василька, а потом, осмотревшись по сторонам, он понял, что Отто поблизости нет. Все шло к тому, чтобы совершить задуманное. И он совершил. Отложил чуть ли не затертое до дыр седло в сторону, а сам развернулся к окну и присел так, чтобы из-за рамы выглядывали только глаза да лоб. А что? Ничего дурного он не делает и даже если никаких прелестей Деры не увидит, так хоть на силуэт поглядит.
Девушка сидела прямо в центре бадьи к нему спиной и выполаскивала в воде волосы, чуть повернув голову вправо. Она перебросила мокрую копну на одну сторону, открывая вид на острое плечо и спину. Спина у нее была крепкая, не то что у дворянок новиградских, и ровная, с осанкой, как у настоящей аристократки. Он еще на хуторе заметил, что шла травница неспешно, плавно, как плыла. Кметки так не ходят и подавно. Таскают на себе тяжестей столько да обувь изношенную носят, что и походка у них другая твердая, небрежная, как у мужичья. Он увидел, как Дера бережно пропускает мокрые волосы сквозь длинные тонкие пальцы и пытается осторожно распутать пряди. Внезапно ведьмак поймал себя на мысли, что ему нравятся ее волосы. Пахли они, правда, в их первую встречу девичьим по̀том, кровью и пылью. Но даже это ему нравилось. Засмотрелся он так, что и не заметил, как девушка вылила на себя последний ковш воды и поднялась, показав ему во всей красе свои бедра и ноги. Волосы она небрежно перебросила за спину, а когда кончики едва коснулись округлых ягодиц, Эскель понял, что пропал. Из оцепенения его вывел голос Отто.
Ай, мастер ведьмак, вот от кого-кого, но от вас я такого не ожидал.
Того будто молнией ударило. Стыдно стало неимоверно. Словно он пацан какой-то, застуканный за чем-то непристойным. Торопливо отползя в сторону, он выпрямился и, проведя тыльной стороной ладони по лбу, повернулся к низушку.