Зараза выдохнул он, а после резко дернулся в сторону распахнутой двери, услышав шаги и характерное похрюкивание. Гули пришли на запах, а может, они и не уходили. Ведь судя по находке, жители Карстена баловались каннибализмом, а значит, останков тут было предостаточно чтобы привлечь трупоедов.
Выйдя из хаты, Эскель осмотрел двор и расслабил пальцы левой руки. Край цепи с тихим звоном коснулся звеньями земли. Любил он использовать
ее, когда не забывал достать из сумки разве что. Против таких прытких противников, которые то и дело норовят окружить, самое то. Хотя и для упырей покрупнее тоже подойдет: если замахиваться резко, то рассечь кожу может похлеще любой нагайки.
Гулей было пятеро и, судя по их выжидательному поведению и сопению, они норовили окружить. Ведьмак чуть расставил ноги и перенес вес на ту, что была позади. Пальцы до кожаного хруста сжали рукоять меча. Мгновение, и цепь змеей взметнулась в воздух, с громким хрустом рассекая морду одному из чудовищ, которое чуть качнулось, но лапы его разъехались, и оно осело на землю. Второе прыгнуло следом, но меч прошел острием ровно по потянувшейся к лицу ведьмака лапе. Та со шлепком рухнула в стороне, а кровь обагрила землю под ногами. Цепь снова сверкнула посеребренными звеньями и с глухим звуком мазнула очередного гуля по морде. Тот зарычал, прыгнул, но меч довершил начатое и, резанув по морде, рассек окровавленную башку.
Дело спорилось быстро. Под свист рассекаеющей воздух цепи и чавкающие звуки разрезаемой плоти, Эскель, не используя не единого знака, уложил всех трупоедов. Единственное, что огорчало придется долго отмывать цепь от смердящей плоти монстров. Взмахнув мечом, он сбросил с него остатки поверженных гулей и, осмотревшись еще раз, выдохнул. После увиденного в деревне больше здесь находиться не хотелось. В целом, селение же он очистил, а значит, совесть его чиста. Поэтому громким свистом подозвав Василька, ведьмак решил двигаться дальше в сторону хутора «Золотой колос». А там хоть вплавь, хоть через Новиградский мост, но он доберется до Оксенфурта и, наконец, отдохнет. А еще обязательно купит какую-нибудь шлюху на ночь-другую снять напряжение. А то от этого наплыва неудач он устал гораздо больше, чем от сидения в седле.
***
Фредерика, клюя носом, перебирала очередную порцию омелы, откладывая в горшок ягоды, а на чистую тряпку листья. Время близилось к полуночи, а вторая ночь без полноценного сна давалась очень непросто. Нет, она, конечно, умудрилась подремать вчера в обед, но те полчаса мало улучшили ее состояние.
Пальцы пропахли свежестью и лесом, а волосы, кончики которых устлали весь стол перед ней, уже перестали мешать. За окном послышался шум. Вернее, это было ворчание и блики зажженных факелов, от которых у девушки внутри все скрутило. Видимо, те бесчинства с книгами и чародеями в Оксенфурте еще не скоро оставят ее голову.
Госпожа травница, хрипло зашептал кто-то. Госпожа травница.
Не шумите, в один прыжок оказавшись у окна, Дера распахнула его и шикнула на пришедших. Это были уже знакомые лица крестьян с хутора.
Зофья разродиться решила.
Сейчас?
Да, вот как ночь опустилась, так она и закричала, за живот хватаясь.
Холера, рыкнула девушка. Ждите. Я сию минуту!
Метнувшись в свою комнату, она поспешно сменила разношенную рабочую обувь на дорожные невысокие сапоги. На плечи накинула поношенный сюртук с многочисленными пуговками. Схватив заготовленную сумку с тем, что наказал Отто, она торопливо выскочила из хаты, не забыв при этом оправить длинную юбку.
Ну ведите и поживее!
Мы вам коня привели. Ездового.
Где же вы так неожиданно ездового нашли и такого холеного? усмехнулась Дера, подмечая, что конь не просто откормлен лучше ее клячи, а имеет красивый белоснежный окрас и лоснящуюся в свете факелов шкуру.
Это нам Яцек дал. Говорит, чтобы лекаря как можно быстрее доставили.
Я не умею ездить на конях.
Я вас повезу, давайте живее только, подал голос высоченный темноволосый юноша с хмурым лицом.
Несмотря на то, что на коне из сбруи были только поводья, он ловко на него запрыгнул и протянул Дере руку. Та смущенно отвела взгляд и что есть сил вцепилась в ручку перекинутой через плечо сумки.
Вы что же это, даже на коня не залезете? удивленно вскричали мужики.
Нет, буркнула девушка.
Вот же напасть, запыхтел один из них и, присев на одно колено, подставил ей две ладони. Ставьте ногу, я вас подкину. Как взлетите, то сразу хватайтесь за Матеуша и садитесь добротно.
Фредерика кивнула и, поставив ногу ровно в раскрытые ладони, тут же без проблем взлетела на коня и уселась боком. Ухватившись за широкую рубаху Матеуша, она напряглась. А когда тот пришпорил коня и понесся в сторону хутора, то и совсем забыла, как дышать. Ее трясло, в зад давили перекатывающиеся под ним мышцы коня, а руки взмокли настолько, что ткань рубахи норовила выскользнуть из пальцев. Но те все равно держали так, что аж костяшки белели. Благо доехали они быстро, а спуститься на твердую землю оказалось гораздо проще.
Тем временем у бани уже собрался весь хутор.
Бабы причитали, мужики пили дурно пахнущую бормотуху, а из распахнутых дверей доносились отчаянные крики роженицы. Дера, подхватив рукой юбку, бросилась на вопль, стараясь как можно быстрее протиснуться сквозь столпившихся кметов.