Он и не услышал тихую девичью поступь, и не уловил легкий аромат полыни. Лишь вздрогнул и приподнялся на локтях, когда штора резко распахнулась и на него уставились два огромных глаза, в которых плескались блики от зажженной свечи.
Девушка лет шестнадцати глядела на него в полном недоумении и лишь открывала и закрывала рот, намереваясь что-то сказать, но ни звука так и не издала.
Прости. Я напугал тебя, решил прервать неловкое молчание ведьмак. Лишь позже, опустив глаза чуть ниже, заприметил, что девка-то была в ночной сорочке, а налитая грудь ее призывно выглядывала сквозь легкую светлую ткань, а при свете пламени свечи она выглядела особенно завораживающей. Собственно говоря, как и вся девичья тонкая фигура и черные волосы, заплетенные в свободную косу, которую она так деликатно перебросила через плечо, дабы скрыть проступающую наготу.
П-п-прростите, милсдарь я-я-я не знала, что залепетала она, а Эскель взмолился, чтобы она прекратила вот так смотреть на него и шевелить своими пухлыми бледными губами.
И он молчал. Просто смотрел на нее и ждал, что же произойдет. В одно мгновение он и забыл о своем увечье, которого до сих пор все еще немного стеснялся, и о том, что лежит на печи голый по пояс, и что согнутое колено очень удачно прикрывает то, что пока такой юной девице видеть не стоит.
Я возьму только бутылку для
Бери, выдавил из себя ведьмак, стараясь не смотреть на то, как она приблизилась к печи, глубоко наклонилась, вытаскивая из неизвестных ему закромов небольшую бутылку, и как быстро просеменила к выходу, не забывая плотно задернуть за собой штору.
Сделав глубокий вдох, он снова лег и уставился в потолок. Да, он заметил, как перепугалась она, взглянув на него. Как искривились ее губы, когда взгляд преместился правее по лицу, и как вздымалась ее грудь от учащенного дыхания. Да и что греха таить, он прислушивался к ее дыханию. Тяжелому и быстрому. Она боялась его это не ново. Собственно говоря, как и не ново то, что в ее глазах он увидел отвращение. Выдохнув, ведьмак решил побыстрее успокоиться и постараться уснуть. Утром ему еще утопцев проредить нужно.
Эскель?
Он вздрогнул и распахнул глаза. Теплый девичий голос позвал его так неожиданно, что заставил даже стушеваться. Прохладный ветер донес влажный запах цветущей реки. Шелест камыша резанул по слуху, заставляя принять сидячее положение.
Эскель, это ты?
Он снова услышал этот голос и заозирался по сторонам. Никого не увидел, но медальон на шее едва заметно дрогнул. Это ведьмака и насторожило. Сделав глубокий вдох, он все же поднялся на ноги, едва не поскользнувшись босыми ногами на отчего-то влажной траве. Находился он аккурат
недалеко от берега реки. И место это казалось ему до боли знакомым, хотя в той местности, где он был, все реки были похожи и одинаково красивы.
Внезапно до его слуха донесся тихий всплеск воды. Затем еще один. И еще. Будто кто-то резвился, но как-то осторожно, без остервенения. Ноги сами понесли его ближе к воде, а медальон на шее тем временем дрожал все сильнее. Это заставило напрячься и вытянуться словно струна. Оказавшись на берегу реки, ведьмак осмотрелся. На небе краснел закат. Солнце намеревалось вот-вот скрыться за лесополосой на горизонте. А это значит, сумерки были уже очень близко. Всплеск воды вернул его взгляд на водную гладь, по которой пошли круги. Запах зацветшей воды усилился, а в голове появилась до ужаса навязчивая идея подойти еще ближе к кромке берега. Впрочем, медальон подозрительно затих и больше не подрагивал на груди, а значит, что и волноваться было не о чем. Но от осознания этого расслабиться все равно не получилось.
Сделав несколько шагов вперед, мужчина почувствовал, как прохладная вода приятно лизнула пальцы ног. Где-то вдалеке послышалось пение кукушки и от сердца почему-то резко отлегло. Присев на корточки, он потянулся к воде и зачерпнул ее руками. Умыв лицо раз-другой, он внезапно вздрогнул, резко ощутив чье-то присутствие. Над гладью воды возвышались два васильковых глаза и внимательно наблюдали за ним. Он долго всматривался в них. Они привлекали его, манили, гипнотизировали. Еще мгновение, и глаза эти оказались совсем близко. А вместе с ними из воды показалось тонкое бледное девичье тело. Она шла к нему, словно дева речная, медленно и величаво. Черные мокрые волосы облепили острые плечи и вздернутую небольшую грудь. Поступь у нее была тихая, практически невесомая. А меж тем, взгляд приковывали лишь васильковые глаза.
Я ждала тебя, Эскель.
Этот певучий голос, казалось, проник в само сознание, заполняя и затуманивая его. Ведьмак выпрямился, провел мокрыми руками по волосам, убирая надоедливые пряди назад, но взгляда не отвел.
Я так ждала тебя, все продолжала дева. Как только я увидела тебя, сразу захотела прикоснуться. Такой сильный, такой ладный, такой прекрасный.
Последнее слово до боли остро кольнуло в самой груди. Будто кто иголку вогнал, да покрутил, чтобы наверняка достала в самое сердце. А тем временем дева оказалась совсем близко. Она приложила маленькую ладонь к его лицу. Тонкими холодными пальцами огладила пересекающий правую щеку шрам. Поднялась к самому уху, а после плавно переместилась к губам. Подушечки ее пальцев были мокрые, холодные, но до боли нежные. Они ласкали так, как его еще никто не ласкал. Они вели по изуродованной и вздернутой вверх из-за увечья верхней губе, перемещались на нижнюю, а после на подбородок, шею и на грудь. Но Эскель будто бы и не замечал этого. Все его внимание было приковано к огромным васильковым глазам. Прекрасным и таким безжизненным. А когда губы девы оказались достаточно близко, чтобы ощутить ее прохладное дыхание, было поздно.