- Миссис Треверс так и не появилась. На обед мы можем подать консервированный суп, салат и сэндвичи.
- Чудесно! отмахнулся Лэнгли, кажется, не услышавший ни слова. Мисс Эттл, в библиотеку!
Вирджиния поплелась за преисполненным охотничьего азарта Лэнгли. За окном стемнело из-за надвинутых низко туч, и дом вновь обрел все свою мрачность и загадочность. Словно в каждом темном углу затаилось злобное нечто, неясное, а оттого куда более страшное. Портреты с плотоядным интересом наблюдали за Виржинией и, ей все казалось, готовились сойти с полотна.
Лэнгли распахнул обе створки тяжелых библиотечных дверей, и Вирджиния зажмурилась. В комнату через незамеченные ею прежде окна под самым потолком проникало солнце. Витраж, правда, уже потускнел, а вскоре туча совсем закрыла свет. Где-то рядом забарабанил по крыше дождь. Лэнгли включил настольные лампы.
- Приступим, мисс Эттл?
Вирджиния очнулась и поспешно подошла к столу.
- С чего начать, сэр?
Лэнгли оглядел забитые книгами полки и тоскливо вздохнул.
- С обеда. Миссис Симпсон!
Вместо экономки появилась Мэри с подносом. Обед был еще проще, чем накануне: немного вяленой грудинки, суп, сэндвичи и чай. Дому определенно недоставало хорошей кухарки. Вирджиния в который раз задумалась, куда же могла подеваться миссис Треверс.
- Ты убирала в шкафу с рукописями, Мэри? поинтересовался Лэнгли, беря с подноса сэндвич.
Горничная изобразила весьма уклончивый реверанс. Она явно не приближалась к полкам, и не знала, хорошо это было, или плохо, и насколько.
- Живо сотри пыль! распорядился Лэнгли и подвинул поднос к Вирджинии.
Ела мисс Эттл без аппетита. Мясо было жестким, сэндвичи пресными, а консервированные супы еще в Америке набили ей оскомину. Вяло пережевывая кусочек огурца, она наблюдала, как Мэри стирает пыль с переплетенных в кожу и коленкор томов.
Выбор книг, поставленных в этот шкаф, был странен. Объединяло тома одно: все они были рукописными. Попадались тетради с записями старшего Лэнгли, очень старые трактаты по архитектуре на итальянском, в том числе Витрувий1 и «Четыре книги по архитектуре» Палладио2. Но некоторые книги, хоть и рукописные, сделаны были совсем недавно, не более ста лет назад. Среди них были труды по астрономии, истории графства, архитектуре Древнего Рима, и даже одна книга по алхимии, переписанная уже знакомым Вирджинии почерком Чарльза Салливана Лэнгли.
- Слипшиеся страницы, - напомнил Лэнгли-сын, вооружился ножом для бумаги подвинул к себе несколько томов.
Через пару часов библиотека, несмотря на старания Мэри, заполнилась клубами пыли, а под стеклянным пресс-папье появилась целая стопка листов ветхой папиросной бумаги. Лэнгли ловко расклеивал страницы, пробегал найденные письма глазами, хмыкал и откладывал листки в сторону. Вирджиния даже на заголовки не смотрела. У нее от усталости и пыли слезились глаза, а кроме того, ей вовсе не хотелось больше знать ничего лишнего.
Наконец Лэнгли снял очки, посмотрел с некоторым удивлением на часы (было уже десять) и подытожил:
- Пятнадцать книг, и в них пятнадцать черновиков. Престранная привычка. И все они адресованы - Лэнгли сверился с верхним листком. Все адресованы Фредерику Ронгу.
- Это архитектор? Вирджиния развела руками. Они обсуждали, скажем, постройку дома. Сэр, - добавила она.
Лэнгли вытащил лист из-под тяжелой стеклянной полусферы.
- Дом был построен еще до моего рождения, отец тогда только женился. А это письмо датировано восьмидесятыми годами.
- В таком случае, - резонно предположила Вирджиния, - они могли обсуждать перестройку чего-либо.
- Только
если - Лэнгли, судя по всему, версия Вирджинии не удовлетворила. Тем не менее, он вернул лист под пресс-папье и поднялся. Я вас совсем замучил, мисс Эттл.
- Это моя работа, сэр.
Лэнгли улыбнулся.
- Время позднее. Самое благоразумное, думаю, лечь сейчас спать. И надеяться, что сегодня ночью никому не взбредет в голову подняться и проверить окна. Доброй ночи, мисс Эттл.
Он поправил стопку книг, грозившую свалиться со стола, собрал письма и вышел.
* * *
Выпив перед сном горячего молока с медом, Вирджиния отправилась в постель. Бессонная ночь дала о себе знать, так что Мэри и Джейн уснули, едва их головы коснулись подушек. Дом погрузился в блаженную тишину, которая очень скоро стала зловещей. Наверное, это было свойство Лемондропа все утрировать и уродовать. Уже совсем скоро наступит полночь, и из потайной дверцы выйдет призрак мадам Урсулы.
Вирджиния перевернулась на спину. Призрак. Он вернее она не давал ей покоя. Тут натура и воспитание начинали воевать по-настоящему. Что говорило в пользу привидения? Странная смерть Урсулы Лэнгли, свернувшей себе шею на потайной лестнице. Сама атмосфера этого мрачного дома. А против? Вирджиния, глядя на смутно белеющий в темноте потолок, глубоко задумалась. Против был, скажем, некролог в еженедельнике; слишком уж он был к месту. И еще свечение призрака. Оно просто покоя не давало Вирджинии.
Она прислушалась. Горничные спали. Джейн слегка похрапывала, Мэри бормотала во сне, возможно, рассказывала очередную небылицу. Вирджиния осторожно выбралась из-под одеяла и опустила ноги на холодный пол. Доски слегка скрипнули, но горничных это не потревожило. Тогда Вирджиния тихо и так же босяком вышла из комнаты. В коридоре был постелен ковер с жестким ворсом, ноги кололо, но было не так зябко. Вирджиния, не зажигая света, пошла наверх. На втором этаже было холодно, волосы трепал сквозняк. Вирджиния проверила окна и обнаружила, что то в гостиной выходящее на Белую Дорогу, распахнуто настежь. Вот и объяснение замогильного холодка, пробегающего по коже у всякого в этом доме. То ли увы, то ли слава Богу вполне тривиальное. Хотя, Мэри вечером проверила все ставни и запоры, а она была вовсе не такой лентяйкой и распустехой, как могло показаться. Вирджиния закрыла аккуратно окно и опустила задвижку. Потом она пошла выше. У лестницы мисс Эттл замешкалась немного, на чердаке ведь было темно. Взяв лампу, стоявшую на горке, она медленно поднялась наверх и огляделась. На ступенях, ведущих в Мавританскую башню, мерцали пятна.