Щупальце над нами снова задергалось, раздираемое этим внутренним конфликтом. Миллионы лиц в нем искажались то надеждой, то слепой ненавистью. Одна его часть тянулась к нам, словно в мольбе о спасении, другая с удвоенной яростью пыталась нас уничтожить.
Кажется, мы вызвали у нее коллективный когнитивный диссонанс! крикнула Никталия, с трудом удерживая свой фланг от новой волны обычных голодных призраков, Или даже раздвоение растроение ра рассемиллиардниение личности! У нее там, похоже, целый парламент несогласных! Дебаты идут жаркие! Спорят, какой порядок лучше хаотичный или э-э эстро-тичный?
Держите оборону! скомандовал Карнакс, возвращаясь в привычный боевой ритм. Он явно оценил созданную нами тактическую паузу и теперь методично сокращал поголовье обычных призраков, действующих по инерции, Не расслабляться!
И точно, из соседних щупалец Сверхсущности снова полезли призраки видимо, та «голодная» часть, что отвергла идею порядка, решила действовать старым проверенным методом грубой силы, пока «интеллигенция» спорит. Пока «парламент» заседает, «улица» будет бунтовать.
Ну вот, опять! вздохнула Никталия, грациозно уворачиваясь от особенно настырного призрачного рыцаря без головы, который пытался ткнуть ее ржавым мечом, Карнакс, дорогой, не постоишь ли чуть ближе? Мне тут твоя аура несокрушимой уверенности (и пара лишних остро заточенных мечей) очень бы не помешала, а то мои тени начинают нервничать и грозятся уйти в отпуск без содержания!
Карнакс, не говоря ни слова, переместился ближе к ней. Его мечи продолжали свой смертоносный, гипнотический танец, отгоняя призраков от богини ночных желаний, как назойливых мух.
Айсштиль усилила свою ледяную стену, которая теперь не просто сдерживала щупальце, а активно атаковала его, пытаясь заморозить изнутри, найти слабое место в этом колышущемся кошмаре.
Эстро, они они слушают! Те, кто хочет покоя! Я чувствую! прошептала Пугливка рядом со мной. Ее лицо было мокрым от пота и слез, она явно была на пределе своих эмпатических возможностей, Но другие голодные они мешают! Они им ничего не нужно они ничего не хотят только пожирать Они заглушают слабые голоса
Значит, дадим «слушающим» время подумать! Пусть переварят новую идею! я снова сосредоточился на «согласной» части Сущности, на тех сильных душах, что стали ее невольным ядром, на тех, кто еще мог слышать голос разума, Мы уйдем! Но мы вернемся! Скоро! С решением! С инструментом! С порядком! Ждите! Не поддавайтесь хаосу! Боритесь!
Я вложил в эту мысль всю свою волю, всю уверенность. Я чувствовал, как эта идея резонирует с частью душ. Они колебались, сопротивление голодной, безумной массы было все еще сильным, но семя сомнения было посеяно. Семя надежды на иной путь, кроме вечной агонии.
Щупальце над нами медленно, очень медленно, словно нехотя, начало подниматься. Другие щупальца тоже замерли, в них явно продолжалась внутренняя борьба, но активная атака прекратилась. Натиск обычных призраков тоже резко ослаб. Они растерянно озирались по сторонам, словно потеряв цель, не получая четких команд от своего временно разбалансированного коллективного «разума».
Кажется сработало? неуверенно спросила Никталия, стирая пот со лба тыльной стороной ладони, Они отступают? А может, у них обеденный перерыв?
Временно, ответил я, опуская клинок. Я чувствовал себя выжатым, как лимон после встречи с соковыжималкой промышленного масштаба. Ментальное противостояние с коллективным разумом миллиардов душ это вам не с призраками в салочки играть, Они взяли паузу на размышление. Но долго ждать не будут. Нам нужно торопиться. Очень торопиться.
Пугливка открыла глаза. Она выглядела изможденной, шаталась, но в ее взгляде появилась новая, неожиданная твердость. Она сделала это. Она посмотрела в бездну чужого страдания и не сломалась.
Они они хотят покоя, тихо сказала она, глядя на щупальца, медленно втягивающиеся обратно в разломы, Настоящего покоя. Не забвения, а мира. Но не знают, как его найти.
Теперь к Аймосу,
скомандовал я, Пока у нас есть передышка. И пока эта гигантская амёба снова не передумала и не решила, что порядок это скучно.
Мы быстро двинулись к воротам замка. Щупальца Сверхсущности плавно шевелились, словно гигантские, уродливые статуи из застывшей агонии, молча наблюдая за нами своими миллионами невидимых глаз.
Тишина снова окутала площадь. Но теперь она была не мертвой, а просто напряженной, полной ожидания и невысказанных вопросов.
Огромные черные ворота замка со скрипом, от которого заложило уши и посыпалась древняя пыль, начали медленно распахиваться внутрь. В темном проеме ворот показалась фигура.
Высокий, облаченный в черные доспехи, с усталым, но непроницаемым лицом. Аймос, Владыка Мира Мертвых. Рядом с ним стояла Эгилия, его жена, крепко сжимая в руке свой водный посох, с которого все еще капала эктоплазма, словно слезы этого мира. Оба выглядели так, словно только что отбились от нашествия саранчи размером с дракона и теперь с мрачным фатализмом ждали следующего акта этой безумной пьесы под названием «Апокалипсис по расписанию».
Аймос медленно поднял голову и посмотрел на нас. Его взгляд был тяжелым, как гранитная надгробная плита. Он окинул взглядом замершие щупальца Сверхсущности, потом перевел взгляд на нашу потрепанную, но несломленную группу. На его лице не отразилось ни удивления, ни облегчения. Только мрачная, вселенская усталость и медленно закипающий гнев?