Я не повернул головы в ее сторону Мой голос прозвучал тихо, но четко, разрывая шум ветра и гудение
магических двигателей:
Ты же понимаешь, что не сможешь вечно делать вид, будто тебе плевать на меня? Что я просто еще один охотник, пусть и глава клана? Для дела, которое нас ждет, такая игра чревата. Микросекунда недоверия, сомнения в бою и все. Ты знаешь, что стоит на кону.
Орловская вздрогнула почти незаметно. Она не сразу ответила, продолжая смотреть вниз.
А что я должна делать, Соломон? ее голос был ровным, но в нем слышалась стальная струна. Обниматься? Целоваться на палубе у всех на виду? Или просто признаться всем, что я знаю, кто ты на самом деле? Я думаю, отстраненность лучший вариант. Для всех. Для дела. Для тебя.
Я наконец повернулся к ней. Мои глаза, скрытые маскировкой под серые, смотрели прямо, пронзительно.
Я приказываю тебе ответить. Откровенно. Что ты думаешь обо мне? О том поцелуе в подсобке? мой тон был спокоен, но я добавил в него капельку непререкаемой власти.
Орловская резко повернула голову, ее ледяные глаза вспыхнули гневом.
Приказываешь? она прошипела. Интересно. Теперь ты приказываешь не как глава клана, а как Император? Прямо здесь, на палубе дирижабля?
Я не сдержался и усмехнулся:
Получается, так. Я Император. И я приказываю капитану Орловской ответить на вопрос.
Она замерла. Гнев сменился чем-то другим замешательством, обидой, борьбой. Она сжала леер так, что костяшки пальцев побелели. Губы ее задрожали, она будто с трудом выталкивала слова:
Я не хотела целовать Императора. И не знала не знала точно, хотела ли я целовать Соломона Козлова. Просто это был внезапный порыв. Глупость. Все вокруг Вадим, Васька, даже Иван Петрович с его вечным скепсисом говорили мне, что я что я влюблена в тебя. Вот я и решила проверить. Раз и навсегда. Такой вот эксперимент!
Ну и? спросил я тихо. Проверила. Какой вердикт?
Она отвела взгляд, снова уставившись в проплывающие леса.
Я еще не разобралась до конца. голос девушки дрогнул. Это сложно. Ты сложный. Два в одном. Герой и преступник Безвольная марионетка и самовластный правитель Тот, кто играет в опасные игры с Рябоволовым. Кто Она оборвала себя, резко вдохнув. Я еще не разобралась. Не знаю, какой ты на самом деле.
Я смотрел на нее несколько мгновений. Потом кивнул. Мне все было понятно.
Спасибо за искренность, Валерия. Искренность сейчас дорогого стоит. я сделал шаг ближе. Но хватит избегать меня. Физически или вот так, за ледяной стеной. Это сейчас не имеет смысла. Ты сама призналась, что даже не знаешь, что чувствуешь ко мне. Может, это действительно что-то большее. А может, просто восхищение силой и харизмой Соломона Козлова. Разберись. Но делай это, не убегая. Потому что сейчас, на Валдае, мне нужен рядом верный и сильный человек. Тот, кто не дрогнет в любой ситуации. Кто прикроет спину, случись чего. Неважно, что ты там чувствуешь или не чувствуешь. Мне нужна твоя сила. Твоя преданность Империи. Твои пули.
Она встретила мой взгляд. В ее глазах бушевала буря: гнев, смущение, страх, и упрямая решимость.
В этом ты можешь не сомневаться, сказала она твердо. Всегда. Император или Соломон Империя превыше всего!
Хорошо, кивнул я. Тогда
Я не договорил. Вместо этого я сделал еще один шаг, молниеносно схватил ее за руку выше локтя и резко притянул к себе. Девушка не успела даже вскрикнуть от неожиданности. Мои губы нашли ее, и мы соприкоснулись в страстном поцелуе: властно и требовательно, без намека на нежность. Поцелуй получился коротким, но горячим, как жерло вулкана. Я почувствовал, как она замерла, как ее тело напряглось. Я знал она ощутила, как мое сердце бешено забилось под ее ладонью.
Затем я отпустил ее так же резко, как и схватил. Орловская отшатнулась, будто обожженная. Ее глаза были огромными, полными шока, ярости и растерянности. Губы ее слегка приоткрылись.
Что что ты делаешь вырвалось у нее хриплым шепотом.
Я горько усмехнулся. Наверное, в этой усмешке она увидела что-то хищное, древнее и бесконечно уставшее.
Тоже хотел кое-что проверить, капитан, сказал я. Теперь ты можешь быть свободна от меня. Пока что
Блондинка смотрела на меня несколько секунд, она прерывисто дышала. Потом ее лицо исказила гримаса чистейшей злобы. Она сделала резкий, отточенный, но нарочито-преувеличенный реверанс, полный язвительного презрения.
Как скажете, Ваше Высочество, прошипела она, растягивая титул. Охотница резко развернулась и зашагала прочь по палубе, спина ее была неестественно прямой, а плечи напряжены до предела.
Я остался один. Ветер теперь казался мне холоднее. Я еще пару мгновений глядел на удаляющуюся спину Орловской, а затем вновь
Центром лагеря была большая, хорошо укрепленная усадьба штаб генерала Брусилова.
Дирижабль приземлился на специально расчищенной площадке на окраине. К этому моменту я уже вернул себе спокойную маску Соломона Козлова и наблюдал за суетой разгрузки. Орловская держалась от меня на почтительном расстоянии, отдавая распоряжения людям Тайного Отдела. Ее лицо было каменной маской, но я видел, как она избегала смотреть в мою сторону.