Глава 3
И противники понимали это тоже. Стоящие напротив них бойцы были элитой дивизии. Командиры отделений, ветераны кампаний, опытные бойцы, состоящие в Коалиции годы.
Они не рвались вперед с яростью. Они стояли спокойно, их взгляды были холодны и расчетливы.
И сражения на этот раз были такими же. Будто вся ярость была истрачена в предыдущем раунде.
Лорик, с лицом, превратившимся в сплошной синяк, сошелся с молчаливым гигантом, вооруженным двуручным молотом. Лорик не пытался переиграть его силой. Он вертелся вокруг него как разъяренный шершень, егомеч искал щели в броне, отскакивая от стали с содроганием.
Он поймал момент, втерся в мертвую зону, нанес серию быстрых уколов в подмышечную впадину. Гигант взревел от боли, но не упал, а ударом рукояти молота сбил Лорика на землю и сам устремившись следом, приставив молот к голове собравшегося вскочить парня.
И большинство моих ребят повторили его судьбу. Они дрались с отчаянной храбростью, выжимая из своих израненных тел последние капли сил и маны. Но тут проходила черта. Это был предел, пересечь который невозможно было на одном только энтузиазме.
Один за другим они падали, проигрывая. Но никто на этом поле не посмел бы сказать, что они были побеждены. Они заставили элиту дивизии изрядно попотеть за каждую свою победу.
Однако трое все-таки выстояли.
Гронд, казалось, вообще не чувствовал боли. Он был одним большим живым синяком, но его ярость только росла. Его противник, ловкий артефактор с трезубцем, уворачивался от его мощных ударов, целясь в ноги, в шею.
Но Гронд перестал парировать. Он принимал удары на броню, на мышцы, шел сквозь них, как танк. Трезубец впился ему в плечо, а его кулак, усиленный остатками маны, в это время обрушился на шлем противника.
Раздался оглушительный гонг, и противник рухнул без сознания. Гронд, пошатываясь, опустился рядом с ним, так и оставшись с торчащим из плеча оружием.
Карина была самим изяществом. Похоже, на пределе эмоционального истощения она открыла в себе второе дыхание, при этом умудрившись остаться в состоянии полной концентрации и сосредоточения.
Ее парные кинжалы мелькали как молнии, и ее противник, фехтовальщик с длинной, как жердь, шпагой, не мог даже поймать ее ритм. Она не дралась она танцевала смертельный танец, входя в его защиту, царапая, рассекая, изматывая.
В конце концов, он, пытаясь отступить, не справился с контролем «Прогулки», покачнулся в воздухе и этого мгновения ей хватило. Оба ее клинка, как клыки, впились ему в бедро и предплечье, заставляя выронить оружие.
И, наконец, Фавл. Молчаливый, нелюдимый Фавл, которого все считали странным. У него не было ни меча, ни топора. Только четыре пистолета, закрепленных на бедрах и под мышками.
Его противник, щитоносец с массивной башней, наполовину прикрывавшей его тело, двинулся на него, уверенный в своей неуязвимости. Фавл не стал отступать. Его руки мелькнули, и два громовых хлопка прокатились по полю почти одновременно.
Первая пуля ударила в край щита, отклонив его на сантиметр. Вторая влетела в эту образовавшуюся щель и попала противнику в плечо. Фавл сделал шаг вбок, его руки снова сработали как механизмы. Еще две пули одна в колено, не защищенное броней, вторая в дужку шлема, сбив его на глаза. Противник, ослепленный и падающий, был беспомощен. Фавл, не меняя выражения лица, просто опустил пистолеты. Бой был окончен.
Он был единственным из всех моих бойцов, кто справился со всеми предыдущими раундами в том же лаконичном стиле. И можно было подумать, что он какой-то невероятный талант или несравнимый гений, но парень был скорее сумасшедшим, чем гениальным.
Нет, конечно, выстрелы подобной
точности требовали немалого навыка, мягко говоря. Но настолько быстрых побед Фавл достигал засчет того, что все четыре его пистолета были артефактами Сказания, при том что сам он находился на Кризисе Истории.
Он по полной пользовался нестабильностью и взрывным характером маны на этой стадии, производя выстрелы, справиться с которыми другие Истории могли с трудом. Вот только нагрузка на его ядро и тело при использовании сразу нескольких артефактов Сказания была настолько высока, что каждый раунд Фавл рисковал окончить инсультом или дестабилизацией маны.
Когда все затихло, на поле осталось шестьдесят победителей. Тринадцать моих бойцов лежали на земле, побежденные, но не униженные. Они сделали все, что могли. А эти трое сделали немного больше.
Седьмой раунд! тут же скомандовал я.
Спустя пятнадцать минут шестьдесят победителей превратились в двадцать семь (некоторые, даже победив, уже не могли продолжать). Но Гронд, Карина и Фавл сумели выдержать и это.
Ребята, идите ко мне. Отдыхать, скомандовал я, и они, пошатываясь, выполнили приказ, отступив к краю поля, где их уже ждали фляги с водой и бинты.
Я повернулся к оставшимся двадцати четырем бойцам элите их элит дивизии. Их лица были сосредоточены, в глазах читалось ожидание финала. Что же, финал будет, но немного не такой, как они думали.
Вы все! мой голос прозвучал резко. Разбейтесь на пары. Деритесь между собой. Следующие два раунда только среди вас.