- Не правильно, Козетта. Я очень рада, что ты выздоровела, рада так, что хочется это отметить с тобой прекрасным ужином, что приготовила добрая женщина. А после ужина мы с тобой уляжемся спать в наши кроватки. Утром я поеду по делам, а ты днем будешь ждать меня, и заниматься чем-то интересным. А вечером ты будешь радостно встречать меня, и мы снова будем ужинать и болтать обо всемс. Как тебе такое предложение? Я была бы очень рада, если бы ты согласилась жить со мной, - по мере приближения к окончанию моего ответа, её глаза все больше расширялись, и в них росли капли слез, потом её дыхание начало сбиваться это говорило о том, что она собралась зареветь.
- Ты так расстроена, что хочешь заплакать? с улыбкой спросила я, и девчушка бросилась меня обнимать, уткнувшись мокрым носом в шею:
- Да вы что, я же рада, я просто даже и мечтать не могла об этом, хоть мадам мне и говорила, мол, вы хорошая девушка, и добрая, и не оставите меня в беде, - рыдая тараторила моя благодарная девчушка, а мое сердце наполнялось любовью и теплом.
Вот оно вот то, чего мне недоставало. Вот такого малюсенького сердечка, человека, которого можно любить, о котором можно заботиться. Именно поэтому хочется возвращаться домой. Ведь никакие стены не позволят получить этой радости, даже задрапированные в самые дорогие шелка!
- А теперь, иди умываться, и за ужином ты расскажешь мне все, что случилось. Что будем делать дальше мы уже придумали, нам с тобой нужно в деталях помечтать как мы будем жить, иначе, без мечты, нечему будет сбываться, правда? спросила я, повернув к себе зареванное личико.
- Правда, Мадемуазель, - ответила Козетта и побежала к умывальнику.
Долго плескалась там, задерживала дыхание, чтобы перестать всхлипывать, сморкалась, чтобы заложенный от плача нос начал дышать. Я не торопясь расставила на столе тарелки, кружки, разложила еду, и пока ждала её, из шелковой ленты скрутила небольшую розу, какие делали все еще в школе, готовясь к параду 9 мая.
- Ух ты, как настоящая! прошептала Козетта, усаживаясь на свое место. - Можно я её потрогаю?
- Конечно, бери, она твоя, только её нужно еще прошить для крепости.
- Вы умеете шить?
- Не совсем шить, я умею рисовать то, что потом шьют швеи. Одежду, шляпки, сумочки и перчатки. Как тебе такое? я старалась уйти от разговора о её ситуации, чтобы она вновь не начала плакать, но она решила начать этот разговор сама, а я лишь подкладывала ей еду, улыбалась, и иногда гладила по голове.
- Моя мама шила много вещей, она одевала и меня и папу, и себя иногда, - при словах о родителях она останавливалась, словно свыкаясь с каким-то горем, потерей, которую еще не пережила, говорила сначала так, словно все еще хорошо, все как прежде.
- А потом?
- А потом папу убили, и мама заболела. Мы долго сидели в квартире, что арендовали, мы не отпирали дверь, а потом её сломали и нас выгнали нам нечем было платить. А мама
не могла идти. И один человек отвез нас на другую улицу, где можно лежать прямо у дороги. Через две ночи мама умерла, а я не верила, и лежала с ней. Холодно было очень, - она перестала жевать, и я подвинула ей кружку. Она аккуратно отпила и продолжила:
- А потом подъехали люди, завернули маму в мешок, и закинули в телегу. А меня увезли в тот дом, ну, знаете такой Где нужно ночевать с мужчинами. И за это хозяйка будет меня кормить, и мне будет где спать
У меня волосы зашевелились на затылке. Я уже была в шоке, но боялась продолжения её рассказа, боялась того, чего она вряд ли могла миновать.
- Когда эта мадам отдала за меня деньги, и отправила на задний двор, где у них была помывочная, я сбежала. Я бежала так долго, как только могла, а потом упала. И спала весь день. А потом увидела вас, и я не помню, что было дальше. Когда очнулась, мадам Мелош напоила меня теплым молоком.
- Это все очень страшно, милая, но я обещаю, что такого с тобой больше не случится. Ты поживешь со мной, мы научим тебя читать и писать, а если хочешь, даже рисовать прекрасные картины, - обняла я девочку, и чуть не заплакала от того, с какой нежностью она прижалась ко мне, с каким доверием глубоко вздохнула и, наконец, расслабила свои острые плечики.
- И цветочки? Вы научите меня делать цветочки?
- Обязательно. Ты будешь делать самые красивые цветочки, но только не красивее, чем ты, милая, потому что ты самая красивая девочка, - я говорила, а мое сердце, будучи долгие годы пустым, начинало наполняться горячим, обволакивающим всю мою душу счастьем.
21
Когда я выдвигалась на работу, я оборачивалась и видела в маленьком окошке приплюснутый к стеклу круглый носик - так Козетта неизменно провожала меня каждое утро.
Промозглая погода накладывала отпечаток на моё настроение. Я очень неохотно уходила из дома в эту сырость и холод.
Мне хотелось солнца и лёгкости, а внимание почему-то было сосредоточено на каких-то непонятных и неприятных мелочах.
Казалось бы, ну что здесь такого - переживший голодные времена ребёнок пытался что-то припрятать, хотя еда в доме была в свободном доступе и в достаточном количестве.
Когда я заметила это впервые, я стала расспрашивать малышку, от чего она просто ужасно разрыдалась, до икоты. Я испугалась и махнула рукой - пусть припрятывает, может быть со временем пройдёт.