части труда без экви¬валента.
Такого рода недоразумения, возникающие на почве непра¬вильного понимания теории Рикардо, вытекают, очевидно, из того, что сам Рикардо не уяснил себе процесса [капиталистиче¬ского производства], да в качестве буржуа и не был способен его понять. Понимание этого процесса равносильно утвержде¬нию, что капитал не только является, как полагает А. Смит, распоряжением чужим трудом, в том смысле, в каком тако¬вым является всякая меновая стоимость, так как она дает своему владельцу покупательную силу, но и представляет собой силу, присваивающую себе чужой труд без обмена, без эквивалента, однако под видом обмена. Возражая А. Смиту и другим, впадающим в ту же самую ошибку относительно стоимости, определяемой трудом, и стоимости, определяемой ценой труда (заработной платой), Рикардо не может сказать ничего иного, кроме того, что посредством продукта одинакового количества труда можно приводить в движение то большее, то меньшее количество живого труда, т. е. он рассматривает про¬дукт труда в его отношении к рабочему только как потребитель¬ную стоимость, рассматривает только ту часть продукта, которая необходима рабочему для существования в качестве рабочего. Но отчего получается так, что рабочий при обмене вдруг представляет только потребительную стоимость или извлекает из обмена только потребительную стоимость, это Для Рикардо совершенно неясно, как показывает уже его [V33] аргументация, направленная против А. Смита, аргументация, основанная всегда только на отдельных примерах, а не на вы¬яснении всеобщей сути дела.
Почему же получается, что доля рабочего в стоимости про¬дукта определяется не стоимостью, а потребительной стои¬мостью продукта, т. е. не затраченным на него рабочим време¬нем, а его свойством сохранять живую рабочую силу? Если бы Рикардо объяснял это конкуренцией рабочих между собой, то на это следовало бы возразить то же самое, что сам он отвечает А. Смиту по поводу конкуренции между капиталистами: что хотя эта конкуренция и может выравнить уровень прибыли, сделать его одинаковым, но она ни в коем случае не создает величину этого уровня. Точно так же и конкуренция между рабочими могла бы снизить повышенную заработную плату и т. д., но общий уровень заработной платы, или, как говорит Рикардо, естественную цену заработной платы нельзя было бы объяснить, исходя из конкуренции между рабочими, а только исходя из первоначального отношения между капиталом и трудом. Вообще конкуренция, этот важный двигатель буржуаз¬ной экономики, не устанавливает ее законы, а является их исполнителем. Поэтому неограниченная конкуренция не яв¬ляется предпосылкой истинности экономических законов, а представляет собой следствие ту форму проявления, в кото¬рой реализуется их необходимость. Для экономистов, которые, подобно Рикардо, предполагают, что существует неограничен¬ная конкуренция, эта предпосылка равносильна предпосылке о полной реальности и реализации буржуазных производствен¬ных отношений в их differentia specifica . Поэтому конкурен¬ция не объясняет эти законы, она дает возможность их увидеть, но она их не создает.
Или же Рикардо говорит также, что издержки производства живого труда зависят от издержек производства по созданию стоимостей, необходимых для его воспроизводства. Если прежде он рассматривал продукт в его отношении к рабочему только как потребительную стоимость, то теперь он рассматривает рабочего в его отношении к продукту только как меновую стоимость. Тот исторический процесс, посредством которого возникает подобное отношение между продуктом и живым тру¬дом, его совершенно не интересует. Но столь же неясен для него и тот способ, которым это отношение увековечивается. Для Рикардо капитал есть результат сбережения. Уже это говорит о том, что процесс возникновения и воспроизводства капитала ему непонятен. Рикардо поэтому считает также, что производство невозможно без капитала, хотя в то же время он считает вполне возможным капитал без земельной ренты. Различие между прибылью и прибавочной стоимостью для Рикардо не су¬ществует, и это доказывает, что ему не ясна природа ни той, ни другой. Об этом свидетельствует уже тот метод, который он применяет с самого начала. Сначала Рикардо заставляет работника обмениваться с работником, и их обмен в этом случае определяется посредством эквивалента, посредством рабочего времени, затраченного как тем, так и другим в процессе производства. Далее следует основная проблема его политиче¬ской экономии: доказать, что это определение стоимости не ме¬няется в результате накопления капиталов, т. е. в результате существования капитала.
Во-первых, Рикардо не догадывается
о том, что его первич¬ное природное отношение само есть не что иное, как отношение, абстрагированное от производства, основанного на капитале. Во-вторых, для Рикардо существует определенное количество объективированного рабочего времени, которое, впрочем, может возрастать, и он спрашивает себя, каким образом оно распре¬деляется? Вопрос же заключается, скорее, в том, каким образом оно создается, а это как раз объясняется специфической при¬родой отношения между капиталом и трудом или differentia specifica капитала. Действительно, в современной (рикардов¬ской) политической экономии речь идет, как -это выразил Де Квинси, только о долях [в цене продукта], в то время как сово¬купный продукт рассматривается как фиксированный, опреде¬ляемый количеством затраченного на него труда, в соответствии с которым и устанавливается стоимость продукта. Поэтому Ри¬кардо справедливо упрекали в том, что он не понимает приба¬вочной стоимости, хотя его противники понимают ее еще меньше . Капитал изображается присваивающим себе опре¬деленную часть имеющейся в наличии стоимости труда (про¬дукта), но создание этой стоимости, присваиваемой им сверх воспроизведенного капитала, не изображается в виде источника прибавочной стоимости. Это создание [прибавочной стоимости] совпадает с присвоением чужого труда без обмена и поэтому никогда не может быть ясно понято буржуазными экономи¬стами.