Для Кун-цзы никакой радости не доставляло пребывание во владениях Лу и Вэй (84). Повстречавшийся ему начальник кон-ницы-сыма Хуань во владении Сун собирался приготовить засаду и убить его. Кун-цзы переоделся и прошел через владение Сун. В то время, когда Кун-цзы находился в опасности, он поселился у градоправителя Чжэнь-цзы, который был верным слугой чжоуско-го государя при князе-хоу Чэнь.
Я слышал, что близких слуг государя судят по тому, кого они принимают к себе постояльцами, а дальних слуг государя по тому, у кого они живут постояльцами.
Если бы Кун-цзы проживал у лекаря вередов и у Цзи Хуаня, производящего кастрацию, то как он был бы Кун-цзы?»
9.9. Вань Чжан задал Мэн-цзы такой вопрос:
Некоторые говорят, что Бо-Ли Си продался скотоводу во владении Цинь за пять овчин, откармливал быков Му-гуна, правителя Цинь, и этим добился его расположения к себе. Верить ли этому?
Мэн-цзы сказал:
Нет, не так! Это сочинили любители склок. Бо-Ли Си уроженец владения Юй. Люди из владения Цзинь добивались прохода через владение Юй для нападения на владение Го, предлагая взамен яшмовые перстни из Чуйцзи и коней по четыре упряжки, разводимых во владении Цюй (85). Сановник Гун Чжи-Ци убеждал правителя Юй не соглашаться, а Бо-Ли Си не убеждал. Он знал, что правителя Юй-гуна убедить нельзя, и ушел во владение Цинь. Ему уже было семьдесят лет. Он тогда еще не знал, что его будут пятнать тем, что он якобы откормил быков для Му-гуна, правителя владения Цинь, добивался его расположения. Можно ли за это назвать его мудрым? Не убеждать кого-либо, когда знаешь, что убедить нельзя, можно ли назвать такого не мудрым? Он знал, что его правителя, Юй-гуна, ожидает гибель, и заранее покинул его. Значит, нельзя сказать, что он был не мудрым. К тому времени он выдвинулся во владении Цинь и знал, что Му-гун согласится с тем, чтобы предоставить ему действовать, и стал служить ему советником. Можно ли сказать, что он был не мудрым? Служа советником правителю владения Цинь, он прославил своего государя в Поднебесной так, что тот мог войти в предания для последующих поколений. Мог ли бы сделать это человек, не обладающий просвещенностью?
Продать себя, чтобы выполнять прихоти своего государя, да этого не сделает ни один рядовой житель сел
и селений, уважающий свое достоинство! Так ужель сделал бы это тот, кого называют просвещенным?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯВань ЧжанЧасть вторая (9 статей)
У Бо-И глаза не глядели на противные цвета (непристойности. В. К.), уши не слушали противных звуков. Не своему государю он не служил, не своим народом он не распоряжался, при благоустройстве во владении он продвигался по службе, а при смутах в нем отступал назад (уходил со службы. В. К.). Ему было невмоготу жить там, откуда исходило самоуправство в управлении, где оседал народ, в котором царил произвол. Он мыслил, что жить с такими поселянами, это все равно, что сесть в угольную пыль, облачившись в придворную одежду и надев придворный головной убор. В те времена, когда владычествовал злодей Чжоу, он поселился на берегу Северного моря [Бэй-хай] в ожидании, когда Поднебесная очистится.
Вот почему даже закоренелые скряги, когда внимают рассказам о Бо-И, становятся бескорыстными, а слабовольные трусы обретают устойчивость воли.
И Инь рассуждал так: «Кому служить, как не государю, какой бы он ни был? Кем распоряжаться, как не народом, каков бы он ни был? Продвигаюсь вперед по службе как при благоустройстве во владении, так и при смуте в нем!»
Он говорил: «Весь этот народ рожден Небом, которое побуждает ранее познавших истину вразумлять позже познающих, побуждает прежде прозревших вразумлять позже прозревающих. Я из тех, кто прежде прозрел среди народа, порожденного Небом! Я буду вразумлять этот народ, пользуясь таким путем в рассуждении». Думая о народе во всей Поднебесной, он считал, что если есть в ней такие мужчины и женщины из простых людей, которым он не оказывает благодеяний, завещанных Яо и Шунем, то словно бы сам сталкивает и вводит их в ров смерти. Таково было бремя, которое он сам брал на себя перед Поднебесной.
Лю-Ся Хуэй не стыдился быть при алчном правителе, не отказывался от должности даже мелкого начальника. Продвигаясь вперед по службе, он не скрывал своей проницательности и обязательно руководствовался своим путем. Он не роптал, когда оставался не у дел; не жаловался, когда был в беде и нужде. Живя вместе с поселянами, он чувствовал себя непринужденно, и ему было невмоготу покидать их. Он говорил: «Ты живи сам по себе, я буду жить сам по себе. В таком случае, хоть ты и станешь подле меня расстегнутый и даже голый, как может быть, чтоб ты запачкал меня своим телом?»
Вот почему даже закоренелые грубияны, когда внимают рассказам о Лю-Ся Хуэе, становятся любезными, а бесчувственные сердечными.
Кун-цзы, покидая чужое владение Ци, наскоро промывал зерно на дорогу и отправлялся. Покидая родное владение Лу, он вздыхал: «Хоть бы замедлился мой отъезд!» Таков путь, которому должны следовать покидающие отчизну. Можно решать скорей так решай скорей! Можно откладывать решение надолго так откладывай надолго! Можно расположиться на житье так располагайся! Можно служить так служи! Таков был Кун-цзы.