Хуперу и Джордану иногда случалось поймать его, но уже намного реже, чем раньше. Он старался давать сдачи хотя это ему удавалось не всегда и как можно больнее, но это всё же вынудило старшекурсников стать осмотрительнее.
Спустя две недели после распределения Гарри подошёл к Оливеру Вуду, стремясь продемонстрировать ему достигнутый прогресс и возобновить тренировки. К несчастью, Оливер не выказал интереса.
Я видел, что ты сделал с лицом Маклаггена, сказал Вуд. Зачем мне учить тебя ещё более опасным вещам?
Тон его голоса не выказывал дружелюбия, а выражение лица не оставляло намёков на сомнения. По сравнению с их почти что братскими отношениями прошлого раза для Гарри это стало настоящим шоком.
Ты знаешь, как он относится ко мне, возразил Гарри. Он не остановится.
Откуда тебе знать? Он всего лишь немного разозлился.
В этот раз Маклагген не донимал Гарри неделями напролет. Гарри позволил разок поиздеваться над собой перед ответным ударом. Обида перестала иметь значение, ведь то, что послужило её причиной, ещё не произошло... и скорее всего, уже не произойдёт.
Я должен защищаться от Джордана и Хупера, схватился за соломинку Гарри.
Они всего лишь мстят за Маклаггена, сказал Вуд. Не думаешь, что это твоя вина?
Мне одиннадцать, им тринадцать. Разве честно, когда они творят что хотят?
То жалящее проклятье изучается на третьем курсе, ответил Вуд. Думаю, всё с тобой будет в порядке.
И сколько бы Гарри ни умолял, пятикурсник не поддавался на уговоры. По мнению Оливера, он сам мог за себя постоять. Гарри про себя удивился, как больно оказалось потерять эти отношения. Медленно зарождавшаяся дружба с пятикурсником исчезла в пространстве и времени, и Гарри не был уверен, что сможет вернуть всё на свои места. Учитывая разросшуюся пропасть недоверия, вызванную успешной контратакой по Маклаггену, вероятность этого стремилась к нулю.
Зато удалось уговорить Пьюси, и тот поразился, каких высот первокурсник достиг в начале года. Он отказывался верить, что Гарри вырос среди маглов, предполагая, что его воспитала семья волшебников, если не иные волшебные существа.
Было, конечно, жалко урезать тренировки наполовину, но не существовало других слизеринцев, которым можно было бы доверить своё обучение. К тому же Маклагген со товарищи распространяли нелицеприятные слухи о Гарри по остальным факультетам со скоростью, возможной только в закрытых сообществах. Но вместе с сократившейся частотой издевательств заметно поблёкла и его популярность, отчего чувство отчуждения всё больше и больше разрасталось в его груди.
Они с Пьюси начали изучать щитовые чары, обычно изучаемые на втором году обучения; заклинание обезноживания, а также Фините Инкантатем, которому учили на первом курсе. Чары щита были необычайно сложными, и прошёл месяц, прежде чем щит Гарри перестал напоминать мыльный пузырь.
Как бы то ни было, он мог тренироваться практически в одиночку, вместе с Гермионой и Невиллом, швыряющимися в него различными предметами. Гермиона уговорила продемонстрировать ей, как накладывать щит, но Гарри наотрез отказался рассказать, где именно научился ему. Как бы унизительно это ни было признавать, но за неделю она добилась таких же результатов, что он за три. И она продолжала считать Гарри талантливым волшебником! Как и прочие, только лишь потому, что он знал чуть больше заклинаний, чем среднестатистический школьник его возраста. Но сам Гарри считал себя всего лишь достаточно мотивированным.
Смерть от тролля стала последней каплей: она окончательно убедила его в необходимости приложить все силы для выживания. Он начал изучать троллей и особенно их слабые места. Если Волдеморт использовал троллей для нападения на Гарри и его друзей,
то очевидно, что нужно разузнать об этих тварях как можно больше.
Единственное, что он не понимал, так это зачем Волдеморту понадобилось убивать Гермиону. Тот не мог быть на сто процентов уверен, что Гарри последует за ней, ведь кто угодно мог узнать, где она и что делает. Почему Волдеморт сконцентрировался на ней, а не на Гарри? Она не выполняла за него домашнюю работу и не являлась мозговым центром. Она была бесполезна для Волдеморта с практической точки зрения. Просто Гермиона, его подруга. Мысль, что она оказалась на пути тролля по чистой случайности, он сразу же отмёл. Волдеморт одержим желанием убить Гарри по крайней мере, он так считал. Возможно, у Волдеморта нашлась и другая причина находиться в Хогвартсе. Но как Гарри ни старался найти её, в голову шла лишь смерть его и Дамблдора.
Как ни странно, до сих пор никто не попытался столкнуть его с лестницы. Это уверило Гарри, что Волдеморт не зациклен ежеминутно на одном лишь умерщвлении недобитого десять лет назад младенца. При этом он старался окончательно не терять бдительности, ведь противник только этого и ждал. Но Гарри не давал ни шанса.
Ему снились кошмары о троллях, погонях и двуликих профессорах Защиты. О дубинах, рассекающих горло кинжалах, и кровоточащих телах с торчащими наружу костями. Малфой и другие соседи по спальне жаловались на постоянные ночные крики, и медсестре пришлось прописать ему зелье Сна без сновидений, предупредив, что он не должен принимать его слишком долго: оно вызывает привыкание. Гарри не возражал бы против отдельной спальни, если бы не знал, насколько в таком случае возрастали риски в очередной раз быть убитым.