Дрейфующая мина, сэр, терпеливо объяснял Капковый. Или использованная акустическая торпеда
немецкие торпеды, не попавшие в цель, не всегда тонут.
Но, скорее всего, мина.
Может быть, теперь скажете мне, какой она марки и когда была поставлена? прорычал Тиндалл. Однако логичность доводов Карпентера произвела на него впечатление. К тому же «Инвейдер» действительно двигался кормой вперед, хотя и с недостаточной скоростью, чтобы управляться. Его по-прежнему захлестывали волны.
В ответ на светограмму «Инвейдера» застучал сигнальный фонарь на «Улиссе». Оторвав листок от блокнота, Бентли протянул его командиру корабля.
«Инвейдер вызывает адмирала, читал Вэллери.
В носовой части корпуса, по правому борту, много ниже ватерлинии, значительная пробоина. Предположительно дрейфующая мина. Объем повреждений изучается. О результатах осмотра будет доложено».
Взяв донесение, Тиндалл медленно перечитал его. Потом повернул через плечо голову, едва улыбнулся.
Похоже, вы правы, мой мальчик. Примите извинения старого ворчуна.
Карпентер что-то пробормотал и отвернулся, побагровев на этот раз от смущения. Взглянув на Вэллери, Тиндалл задумался.
Надо бы поговорить с командиром «Инвейдера». Его фамилия, кажется, Барлоу. Просемафорьте, буду говорить с ним по радиотелефону.
Они поднялись выше, в командный пункт авиационного офицера.
Уэстклифф уступил свое место адмиралу.
Кэптен Барлоу? проговорил Тиндалл, взяв в руки микрофон.
Слушаю. Голос Барлоу донесся из динамика над головой адмирала.
Говорит адмирал. Как ваши дела?
Надеюсь справиться, сэр. Боюсь, оторван значительный кусок носовой части. Имеется несколько раненых.
Загорелось топливо, но пожар не распространяется. Водонепроницаемые двери целы. Механики и аварийные группы укрепляют поперечные переборки.
Сумеете двигаться самостоятельно?
Можно попробовать, сэр, но рискованно. Во всяком случае, при таком волнении.
Как полагаете, до базы сумеете добраться?
При попутной волне и ветре да. Суток трое-четверо понадобится.
Тогда ладно. Голос Тиндалла звучал неприветливо.
Возвращайтесь назад. С оторванным носом от вас проку мало. Вам чертовски не повезло, кэптен Барлоу. Примите соболезнования. Да, вот еще что! Даю вам провожатыми
«Балиол» и «Нейрн» и попрошу штаб выслать вам навстречу океанский буксир. На всякий случай.
Благодарю, сэр. Мы все вам очень признательны. И
последнее, Прошу разрешения опорожнить топливные цистерны правого борта. Мы приняли много воды, всю выкачать невозможно. Иначе крен не выправить.
Я так и думал, вздохнул Тиндалл. Ничего не поделаешь. Принять от вас топливо в такую погоду невозможно. Счастливого пути, командир. Прощайте.
Большое спасибо, сэр. Прощайте.
Двадцать минут спустя «Улисс» занял свое прежнее место в ордере.
Немного погодя команда крейсера увидела, как «Инвевдер», который уже кренился не так заметно, медленно повернул на зюйд-ост, а по обоим бортам его, подпрыгивая на волнах, шли два корабля маленький эсминец класса
«Хант» и фрегат. Через десять минут они исчезли из виду, закрытые снежным зарядом.
Три корабля ушли, осталось одиннадцать,
но, странное дело, именно эти одиннадцать ощущали себя покинутыми.
ГЛАВА 5
Вторник
Об «Инвевдере» и случившейся с ним беде вскоре забыли. У 14-й авианосной эскадры возникло более чем достаточно других забот. Появился враг, с которым надо было бороться враг много опаснее любой мины или подводной лодки. Изо всех сил стараясь удержаться на раскачивающейся, проваливающейся из-под ног палубе, Тиндалл посмотрел на Вэллери. «Вид у бедняги ужасен
краше в гроб кладут», снова подумал он.
Каково ваше мнение, командир? Перспективы не блестящие, а?
Предстоит хорошая трепка, сэр. Дело к тому идет.
Кэррингтон шесть лет плавал в Вест-Индии, раз десять попадал в ураган. Он признается, ему приходилось видеть такой низкий барометр, но чтобы он еще и продолжал так стремительно падать никогда. Во всяком случае, в здешних широтах. Выходит, это еще только цветочки.
Очень утешили, премного вам благодарен, сухо отозвался Тиндалл. Тем более что и цветочки эти дают себя знать.
Достигнув девяти баллов, ветер более не усиливался.
Перестал валить снег. Но все понимали, что это лишь временная передышка: далеко на норд-весте небо было зловещего цвета. Этот тусклый пурпурный оттенок не бледнел, не сгущался; такая монотонная окраска неба сулила беду. Даже тем, кто давно плавал в здешних водах и видел все разнообразие красок арктического неба, то черного, как смола, в летний полдень, то освещенного великолепием северного сияния, то чудесного лазурного цвета, когда небеса, улыбаясь, видят свое отражение в спокойной, молочно-белой воде за Ледовым барьером, даже этим бывалым морякам не приходилось видеть ничего подобного.
Но адмирал не обращал внимания на небо. Он глядел на море. Все утро волны росли постепенно, неотвратимо.
Теперь, в полдень, море напоминало гравюру XVIII века с изображением парусника, попавшего в бурю: тесные ряды зеленовато-серых валов двигались чередой, увенчанные живописными гребнями кипящей белой пены. Только здесь расстояние от одного вала до другого было около полутораста метров, и эскадру, шедшую почти наперерез волне, трепало основательно.