Впрочем, от дифференциальных
признаков не обязательно переходить прямо к цельным фонемоидам или фонемам. Можно, оставаясь на почве дифференциальных признаков, тоже говорить о большей или меньшей их обобщенности. Дифференциальный признак звука, взятый вместе с самим звуком, конечно, обладает минимальной обобщенностью, что не мешает брать дифференциальный признак в его полной самостоятельности и рассматривать абстрактно, вне его непосредственной связи с акустическим явлением звука. В первом случае говорят о дифферентоиде, во втором о дифференторе.
Независимость от положения и чередования диалектных дублетов, исторических этапов и вообще произношения
позиционной независимостьюЕще ярче проявляется конструктивно-абстрактный характер фонемы в тех случаях, когда фонемоиды являются результатом того, что в науке называется чередованием, т.е. разной огласовкой одного и того же звукового комплекса в зависимости от разных причин, выяснением которых здесь мы не будем заниматься, да и нет никакой необходимости заниматься. Если мы имеем, например, русские слова «бить», «бей», «бой», то здесь мы имеем одну и ту же коренную морфему, и тем не менее она выступает совершенно в разном виде, т.е. звучит совершенно по-разному. Спрашивается: что же общего между этими гласными «и», «е» и «о»? Общее здесь, несомненно, есть, потому что здесь именно один и тот же корень слова. Но если здесь имеется нечто общее, то как же его выразить и в каком гласном звуке оно выражается? Тут особенно ярко выявляется абстрактный и конструктивный характер фонемы. Собственно говоря, даже нельзя назвать того гласного звука, который был бы здесь обобщенной сущностью всех огласовок. Ведь он есть, как мы говорили, только логическая конструкция известного обобщенно-существенного звука. В данном случае его нельзя даже произнести, и он даже никак и не слышится, потому что из указанных 3-х огласовок ни одна не имеет никакого преимущества перед двумя другими. Эта общая фонема есть, как говорят, конструкт, и ее невозможно свести на какую-нибудь отдельную и специфическую слышимость. Следовательно, фонема не только не зависит от своей позиции, когда она проявляется в речевом потоке, но она также не зависит и от всяких других своих фонемоидов и вариаций, в которых она реально воплощается.
Фонема не зависит также от таких явлений, как полногласие. Слова «берег» и «брег», «норов» и «нрав», «через» и «чрез» попарно обладают только одной единственной фонемой. Диалектные и межязыковые особенности произношения тоже едва ли имеют существенное значение для фонемы. Русское слово «дед» и украинское «дiд» имеют одинаковый фонемный состав. Многим не дается произношение звука «р». Его произносят не только при помощи кончика языка, но и с участием губ или заднего нёба (т.е. так называемого грассирования). Многие произносят звук «л» тоже при помощи губ. Все это не имеет никакого отношения к фонеме. Исторические этапы развития звуков, о чем мы знаем из сравнительной исторической фонетики, также не вносят ничего нового в данную фонему. Если мы возьмем санскритское duhitar, греческое thygater, старославянское дъщи, русское «дочь», немецкое Tochter, английское daughter, то все гласные, составляющие первый слог этих слов, являются одной и той же фонемой.
Наконец, можно и вообще сказать, что фонема не зависит от произношения, хотя она в нем и коренится. Фонема это очень сложная функция реально произносимого звука, и говорить о том, что она есть его прямое отражение, совершенно невозможно и целиком ошибочно. Мы можем найти в реальном потоке речи какой-нибудь звук, который в смысле фонематической функции вполне равняется нулю. Так, напр., фонема «д» в слове «ндрав»
вовсе не есть для данного случая настоящая фонема, т.к. в составе фонемного слова «нрав» она совершенно отсутствует. Наоборот, звук, отсутствующий в реальном потоке речи, т.е. равный нулю, в своем фонемном соответствии может дать самую настоящую фонему.
Мы говорим «весник», пропуская фонему «т», хотя и пишем «вестник». Мы говорим «лесный» или «месный», а пишем «лестный» и «местный», вводя фонему, которой в потоке речи ничего не соответствует. Один и тот же звук речи может соответствовать двум фонемам: «стог» и «сток» имеют на конце две разных фонемы, а произносятся они одинаково.
Наоборот, двум разным звукам речи может соответствовать только одна фонема; таковы приведенные выше примеры из области чередования или наличия разных звуков в одном и том же слове или морфеме из разных языков.
Наконец, особенно ощутительна природа фонемы в так называемых омонимах. Если «ключ», с одной стороны, есть водный «источник», а, с другой стороны, то, «чем запирают или открывают замки или двери», ясно, что здесь мы имеем два слова одинакового звукового состава и с двумя разными значениями. Можно ли сказать, что здесь два разных звуковых состава? Нет, звуковой состав здесь один и тот же. Но можно ли сказать, что здесь одна и та же фонема? Ни в каком случае. Как мы сейчас увидим, фонема обязательно является в том или другом отношении смыслоразличительным актом. Если тут два разных слова, следовательно, и две разных фонемы. Но чем же в таком случае одна фонема отличается от другой? В абсолютном звуковом составе ровно ничем. Фонемность присутствует здесь незримо и неслышимо, однако, в смысловом отношении весьма ощутительно, т.к. она является потенциально выраженным принципом разных семантических и грамматических возможностей. Ключ как источник может бурлить, пробиваться, бить, протекать. Но этого нельзя никак сказать о ключе замка. Равно как и о ключе источнике нельзя сказать, что он металлический, что он запирает собою замок или дверь, или что его можно положить в карман. Таким образом, наличие в языке омонимов является лучшим доказательством того, что фонема вовсе не основывается на произношении (хотя и коренится в нем), но оказывается весьма сложной функцией этого произношения, в которой это специфическое произношение иной раз совсем теряется.