Противоположности отличны друг от друга. Но когда они сливаются в едином потоке речи, они уже перестают существовать как противоположные. Они создают из себя то новое качество, а именно то смысловое содержание речи, в котором нет и помину ни о каких отдельных и взаимопротивоположных звуках речи.
Это единство противоположностей на данной ступени нашего исследования, конечно, является пока еще только непосредственным. Ни говорящий, ни слушающий вовсе не обязаны сознательно противополагать те звуки речи, которые они произносят и слушают. Наоборот, сознательное противополагание этих звуков речи разрушило бы эту речь, так что говорящий не мог бы при их помощи выражать свои мысли, а выражал бы только эти отдельные и лишенные всякого значения звуки и то же самое воспринимающий такую речь. Это и значит, что на данной ступени нашего исследования единство противоположностей произносимых или воспринимаемых звуков есть покамест еще только непосредственное единство противоположностей, дорефлективное, несознательное или неосознанное, покамест еще вполне жизненное, донаучное. Однако для исследователя язык уже и на этой ступени есть диалектическое единство противоположностей, пусть пока еще нерефлектированное у произносящего и у слушающего, но вполне рефлективное и системно-осознанное для логики и науки.
То же самое необходимо сказать и о соотношении живого потока речи с его смысловой сущностью, с его значением. На стадии оголенных жизненных отношений это, конечно, пока еще дорефлективная диалектика, поскольку бытовой человек вовсе не различает звука речи и смысла речи, ее сущности. В наших жизненных отношениях эта диалектика явления и сущности тоже дана пока еще непосредственно, пока еще неосознанно, пока еще вне точных логических категорий, пока еще дорефлективно, пока еще донаучно. Но попробуйте заставить человека слушать иностранную речь на том языке, которого он не знает. И тотчас же выяснится, что существует непроходимая бездна между звуком речи и его смыслом. А это значит, что когда человек слышит свою родную речь, он бессознательно уже предполагает, что звук речи служит для выражения его смысла, а смысл звука необходимым образом проявляется и выражается в самом звуке речи. Значит, это и разное и одно и то же. Это диалектическое единство противоположностей, хотя и данное пока только непосредственно.
Мы, однако, занимаемся сейчас построением науки фонологии, а всякая наука пользуется своими категориями уже сознательно, уже с точно сознаваемым соотношением этих категорий как в их тождестве, так и в их различии и, особенно, в их живом становлении, когда одна категория целиком вливается в другую категорию, хотя в то же самое время и остается самой собой. Это касается и общей категории отражения и категории одной частной разновидности этого отражения, именно категории фонемы.
Б. Конструктивная сущность звука, или фонема
1. Основной принцип фонемы
собою. Здесь мы пока не будем касаться длинной истории учения о фонеме, поскольку мы преследуем здесь только цели систематического изложения. Этим последним мы и должны сейчас заняться.
Тождество, различие и сходство звуков
тождественный с самим собою, отличный от всякого другого звука и сходный с нимОднако твердо нужно помнить, что это расчленение речевого потока не может быть окончательным и является только необходимой абстракцией, без которой вообще невозможно научное суждение о предмете. Это временное абстрагирование прекращается в тот самый момент, когда мы, произведя все свои звуковые расчленения, опять обращаемся к исходному континууму звуков. Мы тут же видим всю пользу произведенной абстракции; но мы тут же констатируем, что от речевого потока никуда нельзя уйти, если строить науку о реальном речевом звучании. Речевой поток возникает теперь перед нами в своей расчлененности и диалектической единораздельности. Фонема и есть тот или иной фиксированный момент, в единораздельной текучести звуков. Эта формула фонемы почти не отличима от предыдущей, но она отрезает все пути к отрыву фонемы как сущности звука от самого звука.
Род и вид, идея и материя, сущность и явление
Есть соблазн считать, что все эти разные произношения звука «о», зависящие от положения его в указанных словах, являются видовыми понятиями в отношении общего и родового понятия звука «о». Ближайшее рассмотрение, однако, показывает, что переход от общего к частному и от частного к общему хотя и наличествует здесь в известной мере, отнюдь не является основным для определения фонемы. Ведь если мы имеем понятие цветка, то его разновидностями в строго логическом смысле не будут данные реальные и материальные цветы, но тоже какие-нибудь понятия цветка, только менее общие. Реальная вещь не есть видовое понятие какого-нибудь более общего понятия вещи, потому что иначе все реальные вещи превратились бы у нас в отвлеченные понятия, хотя бы и разной общности. Поэтому считать, что фонема есть родовое понятие для тех или иных реальных звучаний, было бы большой ошибкой или во всяком случае неточностью.
Если же во что бы то ни стало выдвигать родовой характер всякой фонемы, то можно сказать, что она является целым классом звуков, в некотором смысле эквивалентных между собою, именно благодаря отнесенности их к одной и той же фонеме. Но, кажется, понимание фонемы как класса эквивалентных между собою звуков является тавтологией, потому что фонема в данном случае будет пониматься обобщенно, как класс. А этот класс в свою очередь будет определяться через отнесенность входящих в него звуков к одной и той же фонеме.