- Да, да, - пробормотал он.
Больше он ничего не успел сказать. Пружина взял бразды правления в свои руки.
- Выше голову! Ты можешь прославиться на весь мир. О тебе будут писать книги. Пишут же о людях, которые и вполовину не так известны, как ты. Только не надо рубить сук, на котором сидишь.
- Да я ничего и не сказал, - беспомощно буркнул Густафссон.
- Если я даю тебе советы, то исключительно как друг и товарищ по военной службе. Мы оба твои друзья. Не правда ли, господин директор?
Шабрен нерешительно вернулся в гостиную. Выступать заодно с этим сомнительным субъектом в качестве друга Густафссона у него не было никакого желания. Но поддакнуть он мог, это ему ничего не стоило.
- Да, конечно.
- Слышишь, Густафссон? - обрадовался Пружина. - Мы хотим только помочь тебе.
- Вот именно, - мягко сказал директор Шабрен. - Помочь это самое подходящее слово.
Густафссон, весь поникший, пристально изучал узор ковра.
- Знать бы, - бормотал он почти про себя, - если бы только знать, как все обернется... Но кто может сказать...
Слова замерли. В комнате воцарилась тишина. Пружина, казалось, исчерпал все свои доводы. Настал черед директора Шабрена.
- Вы хотите сказать, что будущее предугадать невозможно, господин Густафссон? Но за это мы должны быть благодарны так было написано в одной книге, которую я читал.
Пружина тут же ухватился за эту мысль.
- Совершенно верно. Именно благодарны. Надо быть благодарным. Ты должен быть благодарен нам за то, что мы хотим помочь тебе. Ты не из тех, кто отталкивает руку помощи.
- Да я и не собирался.
- Ведь совершенно очевидно, что господин Густафссон ничего не потеряет, если придет к нам, - вмешался директор. - Я готов платить ему пятьсот крон в день.
- Простите, - перебил его Пружина, - но наша такса - тысяча.
- Об этом не может быть и речи. Пятьсот я готов дать и точка. Если вас это не
устраивает, кончим разговор.
Мгновение Шабрен стоял неподвижно, потом повернулся на каблуках и пошел к двери. Пружина не на шутку испугался.
- Стоп, стоп, господин директор. Мы согласны. Согласны. Он обернулся к Густафссону. - Пятьсот монет в день. Три тысячи в неделю. В другом месте за эти деньги ты будешь вкалывать целый месяц.
- Зеленая неделя у нас будет длиться две календарные недели, - объяснил Фабрен. - Значит, общая сумма составит шесть тысяч крон. По правде говоря, я и не мечтал, что сумею договориться с вами на две недели.
- Но вам повезло, - гордо сказал Пружина. - Ну, соглашайся! - Он схватил руку Густафссона и вложил ее в руку Шабрена. - Порядок! Сделка заключена.
- Итак, договорились, - сказал Шабрен. - Вот моя визитная карточка, господин Густафссон. Ждем вас в понедельник в половине девятого, вас это устраивает?
- Да, господин директор. Я человек точный.
- Осталась маленькая деталь, - вмешался Пружина. - Нужно заключить контракт.
- Я полагал, что между джентльменами это излишне, - сказал Шабрен, - Но если хотите, извольте. Я напишу расписку на своей визитной карточке. - Он вытащил ручку: - "Настоящим свидетельствую, что принимаю на работу господина..." Как ваше имя?
- Пер.
- Да, да. Совершенно верно. "...Пера Густафссона в качестве продавца с заработной платой пятьсот "крон в день сроком на две недели начиная с восемнадцатого числа сего месяца". И подпись.
Он вывел какую-то завитушку и протянул карточку Густафссону. Пружина вытянул шею, чтобы прочесть, что там написано.
- Мне тоже надо расписаться? - поинтересовался Густафссон.
- Это не требуется. Я вам доверяю и так. А теперь благодарю вас и до встречи в понедельник.
- Положитесь на меня, господин директор. Об этом я сам позабочусь. - Пружина схватил руку директора, протянутую Густафссону, и многозначительно пожал ее. - До свидания, господин директор. Привет! Рад был познакомиться!
Пружина сам проводил директора до двери. Когда входная дверь захлопнулась, он вернулся в гостиную, довольно потирая руки.
- Вот как с ними надо разговаривать. Что скажешь? Пятьсот крон в день! Теперь тебе ясно, что значит хороший менеджер?
- Он сказал, что доверяет мне.
- Подумаешь, доверяет. Все они доверяют. Какой же ты все-таки простофиля. Это первое, что я сказал, узнав, что ты угодил за решетку. Но теперь-то нас не проведешь.
Густафссон промолчал. В глубине души он уже жалел о свершившемся.
- Это событие следует отметить, - сказал Пружина. - После таких переговоров без этого нельзя. Я бился, как лев. Пошли в бар выпьем пива.
- В бар? - Густафссон покачал головой. - Не хочется.
- Тебе надо привыкать быть на людях. Идем, идем.
Пружина сделал шаг к двери. Густафссон нерешительно поднялся.
Когда они были уже в передней, отворилась входная дверь. Это вернулась Ингрид. С ней был и дедушка. Увидев, что Пружина еще не ушел, Ингрид испугалась. Но дедушка ничего не заметил.
- А вот и Пер, - сказал он. - И у него гость. С каждой минутой Густафссон все яснее понимал, что совершил ошибку. Но, снявши голову, по волосам не плачут. И сейчас, чувствуя болезненные уколы совести, он пытался храбриться.
- Почему же ко мне не может прийти гость? - спросил он. Не все же только шарахаются от меня. Дедушка с удивлением поднял на него глаза.