Лей не собирался ни героически погибнуть в бою, ни попасть в плен, однако перемещаться по охваченной боями Германии он предпочитал без самолетных и танковых «эскортов» (и шпионов Гиммлера). Он приказал приготовить ему «Шторх» на испытательном аэродроме в Рехлине и своим сотрудникам дожидаться его там, а сам с двумя адъютантами отправился на двух автомобилях.
Выехали еще затемно. Автострада оказалась забита колоннами военных и гражданских машин, с выключенными фарами грузовики, мотоциклы, повозки с лошадьми, фургоны все это едва тащилось; люди буквально задыхались от выхлопных газов, теряли сознание прямо за рулем.
Мощные «мерседесы» рейхсляйтера вытянули объезд по разбитым техникой и бомбами полям и, сделав крюк, снова выбрались на шоссе. Здесь тоже двигалась колонна, но в основном из пеших беженцев. Несколько часов назад на большой высоте над ней прошли английские бомбардировщики и сбросили оставшиеся после обычной теперь ночной бомбежки Берлина тяжелые бомбы: бесцельно, куда попало, просто чтобы избавиться от неизрасходованного груза. Попало в самую гущу. Огромная воронка чернела в центре автобана, как раз в том месте, куда выехали «мерседесы». Воронку объезжали и обходили, стараясь не глядеть внутрь. Но по краям ее тоже лежали люди убитые и раненые, еще живые.
К «мерседесам», сбавившим скорость, чтобы объехать воронку, метнулась женщина, забила ладонями в стекло. Адъютант, приоткрыв дверцу, послушал, что она кричала.
Что случилось? пробормотал Лей, спавший на заднем сиденье.
Просит пристрелить кого-то О Господи! адъютант быстро захлопнул дверцу. Да у нее там мальчишка
Лей посмотрел в окно машины. На обочине, метрах в двадцати от края воронки, прыгали и визжали две девочки, а около них лежал на боку мальчик лет тринадцати, рядом с кучкой чего-то красно-синего. Лей присмотрелся. У ребенка был осколком разворочен живот. Девочки тоже были в крови; их белые одинаковые переднички оказались по-разному раскрашены красным.
Ради бога, господин офицер ради бога, кричала мать, стуча в окно машины. Увидев вышедшего Лея, она кинулась к нему, уже без слов, показывая в сторону детей.
Мальчик был жив, он дышал и скрипел зубами. Он только издали выглядел ребенком: вблизи у него было лицо старика. Очевидно, он лежал так уже два или три часа, и столько же мать и сестры сходили возле него с ума.
Все понимали, что это агония, которая страшно затянулась.
Уберите их, велел адъютантам Лей.
Один поднял и унес девочек; другой, обхватив
правой рукой голову женщины, повернул к себе ее лицо.
Лей, опустившись на колени, быстро вложил в полуоткрытый рот ребенка капсулу, которую дал ему фюрер, и ладонями сжал ему челюсти. И почти сразу ощутил на своей руке долгий выдох облегчения.
Он снял куртку, завернул в нее тело и отнес к «мерседесу».
Садитесь на заднее сиденье с детьми, сказал он женщине. Я поеду в другой машине и повезу вашего мальчика.
Через час езды их догнали мотоциклисты из подразделения связи 12-й армии и предупредили, что впереди, примерно в километре отсюда, к шоссе вышли русские танки. Они пока стоят, но эта дорога к Рехлину перерезана.
Аэродром был уже близко; вокруг него три дивизии СС намертво держали оборону.
Колонна беженцев продолжала двигаться. Русские танки встали не на самом автобане, а растянулись цепочкой по полю, перекрыв кратчайший путь на Рехлин, между двух рощ, на случай, если какие-то части станут прорываться к аэродрому. На самом шоссе стояли русские посты; пропускали детей, женщин и стариков. Было ясно, что двухметровых красавцев-адъютантов Лея они едва ли не заметят, как и самого рейхсляйтера.
Сделаем так возвращайтесь со связистами в штаб, оттуда самолетом сразу в Бергхоф, приказал Лей. А я один доберусь до Рехлина. И только пикните мне оба! рявкнул он на побелевших адъютантов. Быстро в мою машину!
Он перенес тело мальчика в «мерседес», где сидела мать с дочерьми и, едва не сбив бросившихся наперерез адъютантов, дал газ, направив машину через поле, прямо на цепь русских танков.
Танкисты с удивлением глядели на эту мчавшуюся к ним по полю машину, ничего не предпринимая. И только когда «мерседес» остановился метрах в десяти от тридцатьчетверки, с брони спрыгнули двое танкистов и взяли автоматы наперевес.
В «мерседесе» отворилась дверца, как бы приглашая заглянуть внутрь.
Русский майор заметил через боковое стекло только одно женское лицо и подошел ближе. Он сразу увидел эту женщину с остановившимся взглядом, судорожно прижимающую к себе двух перемазанных кровью девчушек, мужчину за рулем, а рядом, укрытого курткой мертвого мальчика с побуревшими от крови голыми ногами в спортивных ботинках. Мужчина медленно повернул голову и посмотрел на русского. Это был странный взгляд смесь усталости и любопытства. Майор захлопнул дверцу и махнул своим рукой. Он подумал, что на аэродроме, конечно, есть какая-нибудь медчасть, а эти маленькие девочки в машине, похоже, ранены
Пока Лей всеми способами пытался отделаться от шпионов Гиммлера, сам рейхсфюрер вел переговоры с Бернадоттом в Любеке, а Шелленберг готовился ехать к генералу Эйзенхауэру пугать американцев будущей войной с Советами.