Получается, ты уничтожал своих же? c явным раздражением в голосе спросил хорасанский амир* Бешим, А теперь мне же, об этом так спокойно всё рассказываешь, и в том числе, как убивал одних из лучших моих дозорных? Да ещё делишься со мной почему-то тайной, которую кроме Гияс ад-Дина, в Хорасане дозволено знать единицам. Ты отдаёшь себе отчёт в том, что ?
Вполне, перебил его Кара-Кончар, Ты же тоже входишь в эту единицу. Мне известно, что кроме того, что ты амир*, ты ещё и яширин* яргу* Гияс ад-Дина в Фусандже. Ты, как и я, был его таваджи*, но готовясь к войне, он намеренно разослал вас по всем крепостям Хорасана для присмотра за своими же ненадёжными асосий амирами* и их хаваши*.
Ты провокатор, стал терять самообладание Бешим, Откуда у тебя взялись подобные хабары* о нас, таваджи Гияс ад-Дина?
От хабаргири* Тимура, а точнее, его главного амир-ал-яргу* у которого я непосредственно служил, попытался сгладить назревавший словестный конфликт Кара-Кончар, А горячиться тебе амир* не стоит. Лучше дослушай меня до конца, а потом рассуди всё сам. К примеру, возмём ситуацию
с твоими дозорными. Что мне оставалось делать? Я ведь снимал эти дозоры не один. Рядом со мной всегда находились другие таваджи* из хабаргири* Тимура. Если хочешь знать, то откровенно говоря, это не люди вовсе, а скорее дикое зверьё. Хабаргири*и яргу* у Тимура, набираются в основном из барласов* или урянхайцев*. Но если первые приняли ислам и стали нам единоверцами, то другие этого делать не стали. К тому же, некоторые из них позволяют себе непочтительно надругаться над нашей верой, в том числе Кораном*. Тимур же, хоть и считается правоверным, но на подобные выходки этих язычников старается не обращать внимание. Он до сих пор разрешает им, как впрочем, и другим чагатайцам*, заплетать косы, а ещё совершать некоторые обряды, недозволенные в исламе. О дикой же жестокости урянхайцев ты наверняка наслышан. Кроме этого, мне суждено было служить как раз под непосредственным началом самого амир-ал-яргу*, которым является соплеменник Тимура, и его ближайшей родственник по имени Бури, отличающийся особой жестокостью даже среди этих тимуровских извергов. В Бури вообще трудно разглядеть что-то человеческое. Это просто бешеный волк, готовый порвать любого, заподозренного в нелояльности к Амир-ал-умару*, как зовут Тимура его приближённые подданные. Однако, при отправке в Самарканд, Гияс ад-Дин* строго-настрого наказывал мне вести себя там таким образом, чтобы мой куч*, не вызывал у яргу* чагатайцев*, ни малейших подозрений в связях с Хорасаном*. Я обязан был заслужить полное доверие, в первую очередь, у наиболее приближённых к Тимуру чагатайских* амиров*, и особенно, того самого Бури. Гияс ад-Дин* считал, что представляемые мною оттуда, даже самые скудные сведения, оправдывают необходимость того, что в этих целях мне, возможно, придётся приносить в жертву, в том числе и жизни наших аскаров*. Особенно, это касалось тех случаев, если их гибель могла являться ширмой для обеспечения успеха моих действий в стане чагатайцев*.
В таком случае, ты хоть понимаешь, что наделал? удивлённо, но с долей внутреннего воодушевления перебил собеседника Бешим, так как сказанным, тот предоставил ему дополнительный положительный аргумент в завязавшемся нелицеприятном диалоге, Ведь твоё оставление войска Тимура, может Хорасану* очень дорого стоить. Твои действия никак не оправдать даже принесённой сюда тобою вестью? А твоё дальнейшее пребывание в стане душмана*, особенно теперь, для нас с Гияс ад-Дином куда важнее, чем принесённые тобою известия. К Герату, например, Тимур полюбому бы не прошёл незамеченым, не захватив Фусанджа? Да и нас ему здесь врасплох не застать. Ворота в городе без надобности не открываются. А если открываются, то только днём, когда видно любого приблизившегося из тех, кому необходимо открыть. И наконец, главное! Ты в любом случае не должен был раскрывать мне подробностей своего эш якширина* в Самарканде? Самое многое, о чём ты мог мне поведать, так это кто ты. А я бы, в любом случае нашёл возможность переправить тебя в Герат. Что бы ты там делал дальше, меня не волнует. Ты видишь меня всего второй раз в жизни, и совершенно не знаешь. Если вдруг я, решив поквитаться за гибель своих воинов, сообщу о твоих своеволиях Гияс ад-Дину*, в лучшем случае ты останешся без головы, а худшего, мне даже представить сложно!
Ты абсолютно прав. Спору нет. Но ты опять меня не дослушал до конца. Принимая это решение, я рассчитывал, и Фусандж с Гератом предупредить о начале вторжения Тимура в Хорасан*, и своевременно в его стан вернуться. Но вероятно на этот раз фортуна от меня просто отвернулась окончательно, и я сам того не желая, отрезал себе путь к возвращению назад.
И чего же ты опасаешься? с едва заметной иронией спросил Бешим, Что долго находился в отлучке? Так мало ли может быть обстоятельств? Нарвался, например, ещё на один дозор хорасанцев, или ещё что либо. Давай вместе подумаем, как вернуть тебя чагатайцам*. Ты и так вон нас без дозоров оставил. Значит пожертвуем и ещё десятком своих аскаров*, чтобы обеспечить твоё «достойное» возвращение, которое не вызывало бы подозрений у чагатайцев*?