Знаю, ответил мужичок, обращаясь к толмачу, Смерти мне и так не миновать, а ты скажи своему послу , и он добавил такое, что Азат в растерянности уставился на мужичка, не решаясь переводить.
Что он сказал? нетерпеливо спросил Ак-Ходжа.
Он сказал . Я не могу этого повторить, пресветлый мой саид*.
Говори, в бешенстве крикнул посол.
Этот грязный урус*, да испепелит его Всевышний своим гневом, очень плохо сказал про твою почтенную матушку, пресветлейший саид*.
Уруса* этого, посадить на кол, всех остальных перепороть, село разграбить и сжечь, распорядился Ак-Ходжа.
Пока нукеры* занимались всеми этими делами, спустились сумерки и ордынцы* расположились на ночлег тут же, на опушке леса, буквально в ста шагах от догорающего
селения. Ночь прошла спокойно. Но наутро, когда Ак-Ходжа отдал приказ выступать, к нему явился его тарджуман* Азат и сообщил, что исчез один из его близких друзей Айдар, а с ним ещё один член посольства. Спустя непродолжительное время обратились ещё двое эмиров* из кошуна* сопровождения. Они сообщили, что среди их людей так же отсутствуют по одному человеку. Так как бегство из войска в Орде* было крайне редким явлением, то Ак-Ходжа сразу подумал нечто другое.
Всю ночь, наверное, забавлялись с урусовскими бабами, а теперь спят где-нибудь в лесу, зло процедил он, Немедленно разыскать этих похотливых ногаев* и привести ко мне.
Пропавшех искали долго, и нашли в версте от опушки на маленькой лесной поляне. Все четверо были посаженны на колья. Айдар ещё мог разговаривать и поведал, что ночью, когда он вышел в лес по нужде, его оглушили ударом по голове и принесли сюда. Остальное пояснений не требовало. Покарать за содеянное было некого, так как ночью все жители сожжённого села исчезли и Ак-Ходжа хорошо понимал, что в этих лесах их теперь уже не найти. Он дал распоряжение, прикончить этих несчастных, чтобы не мучились, и трогаться дальше. Следующее село на пути движения было покинуто жителями. Грабить в нём тоже было нечего, так как его жители унесли с собой весь скарб и угнали скотину. Ак-Ходжа приказал сжечь село и продолжил свой поход дальше. В этот же день он миновал ещё одну такую же безлюдную деревню и сжёг её. Но ночью, у Ордынского посла, вновь убили двух нукеров*, а у нескольких, выпущенных на пастбище стреноженных лошадей, перерезали на ногах сухожилия.
Далее, также изредка продолжали встречаться покинутые жителями селения. Подобным образом, ордынцы* проехали ещё три дня. Но теперь, на ночлегах, Ак-Ходжа выставлял усиленное охранение, да и люди его научились осторожности, в связи с чем, новых потерь у ордынцев* больше не было.
На четвёртый день Ак-Ходжа подошёл к укреплённому городку Курмышу, рассчитывая на его жителях отквитаться за всё случившееся, но ворота ему не открыли. Напрасно посол именем Великого ордынского царя* требовал отворить их и впустить его в город. Со стен ему отвечали насмешками и бранью.
В ярости Ак-Ходжа попробовал взять городок приступом, но был отбит, потеряв человек сорок убитыми. Понимая, что у него слишком мало сил и времени для осады, посол двинулся дальше к Нижнему Новгороду, обещая вернуться и стереть Курмыш с лица земли.
Разгневанный от своей неудачной миссии Ак-Ходжа через два дня прибыл в Нижний Новгород, и сразу же направился ко двору Нижегородского князя, где с ходу излил на того весь накопившейся гнев. Он тыкал князю под нос царскую пайцзу* и топая ногами кричал, перечисляя все свои обиды и унижения, произолшедшие в дороге. А расстраиваться послу было из-за чего.
Как только возвращусь в Сарай*, пугал он, оттуда двинется огромное войско, которое превратит Нижегородскую землю в вызженную пустыню.
Престарелый князь Дмитрий Константинович, никогда не отличавшийся мужеством и на своём веку немало натерпевшийся от ордынцев*, не на шутку испугался. Он бестолково и сбивчиво оправдывался, пытаясь всю вину свалить на Мамая, потерпевшего поражение от Московского князя Дмитрия, а также последнего, своей победой подорвавшего уважение русского народа к Орде*.
В моей земле это ещё ничего, сказал он под конец, Это так, озорство, не более. Виновных я велю разыскать и покараю их сам, да так, чтобы другим неповадно было. А вот поедешь дальше, сам увидишь, что будет в московских землях, там народ вовсе потерял страх к Орде*. Лучше бы ты посол туда не ехал, перебьют вас всех по дороге. А Великому хану*, да сохранит его Господь на долгие годы, доведи, что выйти из его воли я и в мыслях не имею, и что Нижегородский князь первый ему на Руси преданейший слуга.
Но понадобилось ещё много уговоров, подарков и покаяний, чтобы умилостивить посла. Наконец Ак-Ходжа смягчился и сказал, что готов предать забвению всё происшедшее и обещает Нижегородскому князю царскую милость.
Однако, в связи с пережитым в дороге, своевременный совет Дмитрия Константиновича не ехать в Москву, показался Ак-Ходже вполне разумным. Пройденный путь наглядно показал, что большой кошун* на Руси привлекает к себе слишком много внимания и вызывает ненависть. Но исполнить волю Великого царя* всё-таки было необхидимо, и Ак-Ходжа написал ему срочное послание. Посол направил его в Сарай* с одним из самых доверенных царских кешектенов* Байондуром, дав тому приличное сопровождение. Затем Ак-Ходжа перепоручил свою миссию одному