В следующее мгновение, Кара-Кончар сделал выпад в сторону Конхура и резко развернувшись, замахнулся саблей над головой жены, рассчитывая первым же ударом рассечь сразу и её, и ребёнка. Но то, что произошло в следующий момент, врядли мог ожидать кто либо, да и сам Кара-Кончар. Несмотря на огромный рост и размеры, что давало представление о тучности и неповоротливости Конхура, последний молниеносным ударом гурзи* выбил уже занесённую
саблю из руки Кара-Кончара, одновременно разможжив тому кисть руки. Тело хорасанца пронзила невыносимая боль, и он другой рукой мошенально схватился за раздробленную кисть. В следующее мгновение Конхур с силой дважды ударил Кара-Кончара своей гурзи* по коленям обеих ног. Хорасанец взвыл от боли и рухнул на землю, не в силах больше стоять на ногах, так как и колени оказались раздробленными в результате точных ударов гурзи*. Но сознания Кара-Кончар не потерял, и используя единственную пока ещё неповреждённую руку, на боку пополз к недогоревшему жилищу, возле стены которого лежала только-что выбитая из его руки сабля. Конхур разгадал замысел своего противника и, сделав в его сторону ещё пару шагов, ударил хорасанца своей гурзи* по локтевому изгибу здоровой руки. Затем, для верности, он нанёс Кара-Кончару ещё пару ударов. Теперь ударам подверглись остававшаяся нетронутой кисть другой руки, а также локтевой изгиб противоположной. Ещё раз, взвыв от боли, Кара-Кончар на мгновение потерял сознание, но достаточно быстро вновь пришёл в себя. Очнувшись, он попробовал было двигаться, но перебитые руки и ноги не позволяли в полной мере это делать.
Посади его на орку*, да пусть посмотрит, что бывает хыянэтче*, приказал Конхур одному из воинов. Тот подхватил Кара-Кончара сзади под плечи и проволоча немного, усадил возле стены. В безрассудстве, жена хорасанца бросилась на помощь мужу, но двое других чагатайцев схватили её, и выламывая руки, повалили на землю, одновременно срывая с несчастной одежду. Ребёнок заплакал, но на него сначала никто не обращал внимания. Женщина кричала, как могла, звала на помощь, сопротивлялась, но что она могла сделать против этих здоровенных, да ещё и озверевших до безумия мужчин. А её искалеченному мужу, лишь только и оставалось, превозмогая дикую боль, молча сидеть, да наблюдать за происходящим. Один из воинов предложил Конхуру начать оргию первым.
Пресыщайтесь любовью этой несчастной женщины, пока у вас есть такая возможность, сказал он своим аскарам*, усаживаясь на лежащий рядом большой камень, Иначе, после меня вам нечего будет с ней делать. Вы только не забудте оставить мне её хоть чуточку живой.
Чагатайцы* начали поочереди насиловать жертву, попутно применяя к ней другие формы издевательств и надругательств. В отчаянии от увиденного, к матери с диким плачем бросился ребёнок и схватая одного из чагатайских воинов за одежду, попытался оттаскивать его от женщины. Однако другой чагатаец*, ожидавший рядом своей очереди, сильно ударил малыша ногой по голове, да так, что тот отлетел в сторону и, схватившись за свою маленькую головку, стал верещать ещё громче. Но это только раззадорило чагатайца* и он, подойдя к ребёнку, стал наносить ему несильные удары по голове, от чего малыш каждый раз кричал всё громче и истощнее. Наверное, чагатайцу* подобный вид надругательства над беззащитным малюткой сильно нравился, что он так увлёкся этим истязанием. От отчаяния, Кара-Кончар закрывал глаза, но что он мог в данной ситуации сделать?
А в это время, за пределами Фусанджа, события происходили своим чередом и разворачивались следующим образом. Отдав приказ о штурме города, Тимур, вместе с Сейф ад-Дином, Мир Сейидом Береке*, некоторыми другими приближёнными амирами* и прочими членами хаваши*, с одной из окрестных высот наблюдал за разворачивающимися на его глазах баталиями. Великий амир* прекрасно видел, какие значительные потери несут его чагатайцы*, не добиваясь при этом желаемых результатов при штурме Фусанджа.
Такие потери нам неприемлемы, сказал Тимур, обращаясь к Сейф ад-Дину Нукузу*.
Ничего не поделаешь, пытался его утешить Сейф ад-Дин, Атакующая сторона всегда теряет втрое больше, чем обороняющаяся, Это общеизвестное правило большинства войн.
Большинства, но насколько я знаю, далеко не всех, перебил его Тимур и, выдержав паузу, спросил, Какова численность гарнизона Фусанджа?
Примерно тысяч десять вместе с простыми горожанами, могущими держать оружие, ответил Сейф ад-Дин.
В таком случае, что нас ждёт в Герате? задал другой вопрос Тимур, Только не лги, говори правду.
Население Герата на порядок больше, но точно никто не считал, был пространный ответ Сейф ад-Дина.
Ты намекаешь, что после Герата я вообще могу остаться без войска? с раздражением спросил Тимур, Зачем мне нужна такая победа? Если не ошибаюсь, древние румы* прозвали подобный исход сражения «Пирровой победой»*, равносильной поражению?
Я всего лишь пытаюсь правдиво ответить на твой
вопрос, вновь уклончиво ответил Сейф ад-Дин, Ты ведь этого от меня хочешь?
Тимур занервничал ещё больше, продолжая смотреть на неприглядное зрелище боя. Настроение завоевателя поднялось лишь после того, как ему сообщили о рухнувшей части стены в том месте, где для атаки сосредоточился Мираншах со своими воинами. Сосредоточив свой взор на то, как его кул* атакует через пролом, Тимур восторжествовал.