Бури! тихо сказал он ему, Выбери себе десяток лучших аскаров* и с этого дня вам необходимо неотлучно находиться возле Мираншаха. Не упускайте его из виду не на миг. За его жизнь лично отвечаешь головой, как передо мной, так и перед самим Всевышним. Если справишся с этим делом, то частично загладишь свою вину за просчёт с этим твоим таваджи-хыянэтче*. Тимур имел в виду перебезчика Кара-Кончара, а Бури в свою очередь, прекрасно понимал о ком идёт речь.
Слушаюсь мой повелитель, оставалось ответить последнему.
В свою очередь, у того самого, упомянутого Тимуром перебезчика, доставившего завоевателю и его ближайшему окружению столько неприятностей с первых же дней начала военных действий, также, одна за другой наслаивались мало разрешимые проблемы. К моменту начала вторжения войск Тимура в Хорасан, Гияс ад-Дин не сумел восстановить с Кара-Кончаром хоть какую-то связь, в результате чего, тот не смог своевременно предупредить его о начале вторжения и дальнейшем продвижении чагатайских* войск по территории страны в направлении Герата. Лишь только на подходе к Фусанджу, крепости прикрывавшей Герат с самаркандского направления, Кара-Кончару, ценой самовольного оставления стана* противника, удалось предупредить амиров* этого города-крепости о приближении войск Тимура. Но это предупреждение оказалось запоздалым. Кроме того, Кара-Кончар, руководствуясь собственными расчётами, заверил фусанджцев, что войско Тимура подойдёт к городу не раньше вечера, а оно подошло уже к полудню, то есть, на целых полдня раньше предсказываемых им расчётов. В связи с собственным просчётом и рядом других обстоятельств, теперь и сам Кара-Кончар, со своей семьёй, не смог своевременно покинуть Фусандж и убыть в Герат. Он переоделся в доспехи, которые в основном носили младшие амиры* хорасанского войска, и приготовился сражаться совместно с фусанджцами. Теперь Кара-Кончар надеялся лишь на то, что в суматохе сражения ему удастся незаметно покинуть крепость, естественно с женой и ребёнком. Затем можно было ещё каким-то образом попытаться убыть в Герат. Но как всё это осуществить на деле, Кара-Кончар пока не представлял. Для осуществления подобных замыслов, ему целесообразнее было бы оставаться в доспехах чагатайского* таваджи*, но в суматохе нагрянувших событий, Кара-Кончар как следует не съориентировался.
Остаток дня и часть ночи чагатайское* войско усиленно занималось подготовкой к штурму Фусанджа. Наутро тимуровские тумены* выстроились вокруг города, каждый на заранее определённом месте. Амиры* всех рангов горделиво красовались в своих ярких доспехах с изящно украшенными щитами, стоя впереди тёмных рядов своих воинов. Последние приготовления
к штурму ими осуществлялись особо тщательно. Амиры* дах* и сад* в последний раз проверяли снаряжение своих аскаров* и о результатах докладывали вышестоящим военначальникам. Поближе к стенам подкатывались штурмовые башни, метательные катапульты-манджаники* с камнями и китайскими кувшинами с зажигательной смесью, «черепахи» на колёсах с различного рода таранами, называемые матарисами*, а также разного рода другие осадные машины. Когда приготовление закончилось, тугачи* подняли свои туги* с конскими хвостами. Возле ставки Тимура взвился его кушун-туг* с тремя кольцами. Курнаи*, нагары* и наи* издали оглушительный рёв и грохот. Под бой тамбура* стройные ряды тимуровских воинов двинулись к стенам города. Впереди гнали пленённых накануне жителей близлежащих к Фусанджу селений, которых под обстрелом защитников города заставляли зарывать ров, окружающий стены. Но, не дожидаясь пока эта работа будет закончена, ко рву стали подкатывать штурмовые башни и метательные катапульты. Начался обстрел города. С обеих сторон полетели тучи стрел. Метательные катапульты начали швырять в город камни и китайские кувшины с горевшей жидкостью. В городе вначале запылали отдельные деревянные постройки, но потом разгорелся повсеместный огромный пожар. Защитники города ответили тем же. В их распоряжении имелись крепостные орудия для метания «греческого огня»*. Используя их, оборонявшиеся стали жечь штурмовые башни нападавших, которые те даже не успевали придвинуть к городским бастионам. Не дожидаясь, пока ров будет засыпан полностью, воины Тимура пошли на приступ. Они преодолевали это препятствие, карабкаясь на откосы крутого вала, подносили и ставили штурмовые лестницы, по которым взбирались вверх на стены. Снизу, их как могли, прикрывали лучники, посылая в защитников города тучи стрел. Защитники города оборонялись всеми доступными способами. Они сбивали влезавших камнями, поливали их горячей смолой и кипятком, баграми и рогатинами сталкивали лестницы со стен, вместе с находившимися на них штурмующими. Нападавшие падали со стен грудами, обожжённые и обваренные. Под непрерывным натиском тимуровских воинов, полчища которых, подобно среднеазиатской саранче, продолжали лавиной взбираться на стены Фусанджа, защитники города несли немалые потери. Но их число было несравнимо с тем, что теряли штурмующие. Несмотря на яростное упорство обеих сторон, исход этого дня битвы продолжал оставаться непредсказуемым. Но впоследствии произошло событие, решившее исход сражения в пользу самаркандского завоевателя. А произошло всё следующим образом.