Не понимаю Я осеклась, потому что истина уже открылась мне, я просто не хотела ее принимать.
Копии твоих
сочинений постепенно расходятся, продолжала тетя. Они излучают чудесный свет, но в то же время сбивают людей с толку, ставят под сомнение законы, которые кажутся незыблемыми. Наступит время запомни мои слова, я вижу это, когда мужчины попытаются уничтожить написанное тобой.
Предвидение всегда считалось моим даром, не Йолты. Маловероятно, что тетя вдруг прозрела грядущее: скорее, ею руководили мудрость и благоразумие.
Она улыбнулась, но я видела, что она настоит на своем, не отступит.
Закопай свои записи, чтобы однажды они нашлись.
Обещаю, тетя. Я позабочусь, чтобы такой день настал.
«Когда я обращусь в прах, пропой эти слова над моими костями: она была голосом», читаю я последнюю строчку молитвы, записанной в чаше, и мы втроем Диодора, Тавифа и я опрокидываем на бок сосуды, в каждом из которых запечатано по пятнадцать кодексов, и перекатываем поближе к ямам, где им отведено место. Я достаю из мешка портрет на липовой дощечке, который заказала много лет назад в подарок Иисусу, чтобы он хранил память обо мне. Мы с сестрами с минуту рассматриваем мое лицо. Портрет проделал со мной путь до Галилеи, но было уже слишком поздно. Я всегда буду жалеть о том, что не пришла раньше.
Я оборачиваю портрет лоскутом от плаща Иисуса и думаю о том, какая память о муже сохранилась спустя три десятилетия после его смерти. Последние несколько лет Лави приносил мне из Александрии обрывки новостей о последователях Иисуса, которые не разбежались, когда он умер, но увеличились в количестве. Лави говорит, что небольшие группы появились даже здесь, в Египте. Люди собираются по домам, передавая друг другу истории об Иисусе, его притчи и изречения. Как бы мне хотелось услышать, о чем они рассказывают.
«Они говорят, что у Иисуса не было жены», сказал мне Лави. Почему? Над этой загадкой я ломала голову месяцами. Потому что меня не было рядом, когда он проповедовал в Галилее? Или потому, что женщины так часто бывают невидимы? А может, последователи Иисуса считают, что безбрачие придавало ему святости? Ответов я не нашла, осталась лишь боль оттого, что меня стерли из памяти.
Запечатав крышки пчелиным воском, мы с трудом опускаем сосуды в землю. Стоя на коленях, засыпаем ямы каменистой землей, которую загребаем прямо руками. Рукописи сохранены, тетя. Я сдержала обещание.
Мы отряхиваемся, переводя дыхание. Мне вдруг приходит в голову, что отголоски моей жизни, скорее всего, растворятся без следа, словно громовой раскат. Но самой этой жизни, такой яркой, уже достаточно.
Солнце заходит за горизонт, и оттуда поднимается густое золотое сияние. Я вглядываюсь вдаль и пою: «Я Ана. Я была женой Иисуса из Назарета. Я голос».
От автора
У меня есть привычка держать на столе карточки с выписками. Одна из них, с цитатой, принадлежащей перу Вирджинии Вулф, пролежала там все четыре с половиной года, которые ушли на сбор материала и работу над романом. В ней было сказано: «Для художественного вымысла нет пределов».
Задача романиста заключается не столько в том, чтобы отразить, словно в зеркале, реальное, сколько в том, чтобы представить возможное. «Книга тайных желаний» переосмысливает постулат о том, что Иисус никогда не знал женщины и всю жизнь оставался холост. Я рассматриваю вероятность того, что у него была жена. Разумеется, в канонических текстах Священного Писания нигде не упоминается жена Иисуса, однако же не говорится и о том, что Христос был холост. Библия хранит молчание. «Будь у Христа жена, это нашло бы отражение в Писании», объяснил мне кто-то. Но действительно ли это так? Вынужденное молчание и «невидимость» женщин в те времена бросается в глаза. По сравнению с мужчинами, в текстах Ветхого и Нового Заветов женщинам редко дают слово, их даже нечасто упоминают. А если упоминают, то не всегда называют по имени.
Кроме того, стоит напомнить, что в Галилее I века нашей эры супружество считалось делом
очевидным. Вступление в брак было гражданским, семейным и священным долгом мужчины. Как правило, юноша приводил в дом жену, когда ему исполнялось двадцать лет (хотя иногда процесс затягивался до тридцати), тем самым переходя в категорию взрослых мужчин, полноправных членов своей общины. Сыновья должны были жениться, этого ожидали от них родители. Отказ от брака стал бы для семьи потрясением, а то и позором. Религия прямо диктовала иудею «не отказываться от женитьбы». Конечно, Иисус мог игнорировать подобные предписания. Существуют свидетельства того, что в I веке н. э. в иудаизм начали проникать аскетические идеалы. Кроме того, Христос и вовсе мог вести себя как нонконформист. Однако я решила, что в двадцать лет за десять лет до начала служения Иисус, скорее всего, не отвергал религиозную и культурную этику своего времени и своего народа.
Утверждения, что Иисус не был женат, впервые появились только во II веке н. э. Их питали усвоенные христианством идеи аскетизма и заимствованного у греков дуализма, которые отринули телесность и витальность мира, возведя на пьедестал чистый дух. Женщины, которые традиционно отождествлялись с плотским началом, тоже утратили свою значимость: их заставили замолчать и оттеснили на периферию, отняв у них положение, которое они занимали в христианских общинах первого века. Безбрачие стало путем к святости. Непорочность провозгласили одной из высших христианских добродетелей. Убежденные в скором наступлении конца света, верующие принялись горячо спорить о том, следует ли христианам вступать в брак. Учитывая нарастание подобных настроений в религии, люди попросту сочли брак неприемлемым для Христа.