Мы были там, добавила Мария. Народ ликовал, веря, что скоро мы будем избавлены от римлян и наступит царство Божье. Ты бы видела их, Ана. Они срезали пальмовые ветви и разбрасывали их перед Иисусом по всему пути. Мы шли за ним вместе с учениками и сами присоединились к нему.
Будь я там, стала бы я останавливать Иисуса или благословила бы ту яростную силу, которая вела его? Я не могла дать ответ.
Лазарь подошел к стене и, совсем как я недавно, устремил взгляд на город через долину, словно хотел угадать, по какой из узких, извилистых шумных, сплетенных в паутину улиц идет сейчас его старый друг. Мы молча наблюдали за Лазарем. Он стоял спиной к нам, сцепив руки за спиной и яростно потирая пальцы.
Иисус провозгласил себя мессией, снова заговорил Лазарь. Он сделал это, потому что верит: Господь станет действовать через него. Но дело не только в религии. Это политический жест. Вот что меня больше всего беспокоит, Ана. Пилат знает, что приход иудейского мессии означает конец власти Рима, и воспринимает угрозу всерьез.
Все это время Марфа сидела молча, но я заметила, что она выпрямилась и глубоко вздохнула.
Есть кое-что еще, Ана, сказала она. На следующий день после того, как Иисус заявил о себе, въехав в город на осле, твой муж вернулся в Иерусалим и скажи ей, Мария.
Мария бросила на сестру унылый взгляд.
Да, он вернулся в город и устроил беспорядки в храме.
Это были не просто беспорядки, подхватила Марфа, а настоящий бунт.
Мария послала ей еще один недовольный взгляд.
Что значит бунт? допытывалась я.
В тот раз нас с Иисусом не было, сказала Мария. Но ученики говорили, что его рассердили менялы и торговцы жертвенными животными.
Он перевернул столы менял, рассыпав монеты, и опрокинул скамьи продавцов голубей, вмешалась Марфа. Он кричал, что они превратили храм в разбойничье логово. Люди бросились подбирать монеты. Вызвали храмовую стражу.
Но Иисус ведь не пострадал, правда?
Нет, ответила Мария. Удивительно, но его даже не задержали.
Да, но Каиафа, первосвященник, теперь настроен против него, заговорил Лазарь. Вынужден признать, что Иисус в большой беде.
Тавифа прильнула ко мне. Мы посидели молча несколько минут, а потом я осмелилась спросить:
Полагаешь, его могут схватить?
Трудно сказать, пожал плечами Лазарь. Настроения в городе меняются быстро. Пилат с Каиафой хотят только одного: избавиться от Иисуса, который запросто может поднять восстание.
Не могу поверить, что Иисус так поступит, с сомнением сказала я. Муж всегда был сторонником сопротивления Риму, но не с оружием в руках. Не то что мой брат.
Я интересовался его планами, отвечал Лазарь. Выходило так, что он намеренно провоцирует народ. Однако вечером Иисус, стоя на том же месте, где я сейчас, велел своим ученикам не браться за меч, что бы ни случилось. Иуда подначивал его, вопрошая, как же он собирается освободить свой народ без битвы и как любовь избавит нас от власти Рима. Конечно, Ана, Иуда твой брат, но он очень разозлился и говорил почти враждебно.
Иуда зелот, ответила я. Римляне убили его отца, а мать продали в рабство. Он посвятил свою жизнь мести. Я не переставала удивляться себе: даже сейчас у меня находились оправдания для брата. Он намеревался покончить с властью Рима любой ценой, даже если придется отдать врагам Иисуса, чтобы вызвать возмущение толпы. Разве такое можно простить? В душе у меня закипал гнев. И что Иисус ответил ему?
О, он был суров. Сказал: «Ты меня слышал». И Иуда притих.
Мне вдруг остро захотелось вытащить письмо Иуды из дорожного мешка и прочитать друзьям, но тогда они лишь сильнее встревожились бы.
Лазарь положил руку на плечо Марфы и продолжил:
Сегодня утром, прежде чем Иисус ушел в Иерусалим, я умолял его тихо отпраздновать Пасху и на время затаиться. Он согласился. Если Антипа или римляне захотят схватить его, пусть сначала найдут.
Это будет не трудно, если Иуда поможет им. От этой мысли я тотчас вскочила на ноги:
А не лучше ли нам найти его первыми?
Отправиться в Иерусалим? Сейчас? удивилась Марфа.
Мария говорила, что он иногда молится в Гефсиманском саду. Может,
нам повезет и он будет там?
Уже почти вторая стража ночи, запротестовала она.
Все это время Лави стоял, опершись о стену дома, почти невидимый в ее тени. Однако теперь он шагнул вперед:
Я иду с вами.
Глупо отправляться в долину в такой час, возразил Лазарь. Наверное, Иисус решил заночевать на холме. Он вернется утром.
Пойдем, ты устала. Мария взяла меня за руку. Давай устроим тебя поудобнее. Марфа приготовила тебе свежий тюфяк в комнате Тавифы.
Хорошо, отправимся на рассвете, сказала я, благодарно улыбнувшись Лави, а потом позволила увести себя, остановившись лишь раз, чтобы забрать плащ Иисуса. Я собиралась спать, завернувшись в него.
II
Проходя мимо спящей Тавифы, я бросила на нее осторожный взгляд, стараясь не разбудить. Потом наскоро умылась над тазом и стала рыться в своих скудных пожитках. Выудив маленький мешочек с красной нитью, я вытащила ее и обвязала вокруг левого запястья. Пришлось потрудиться, прежде чем мне удалось затянуть узел одной рукой.