Затем барон обернулся ко мне и спросил обыденным тоном:
- Как вы устроились, есаул?
- Не очень хорошо, ваше превосходительство, - ответил я.
- Прошу перевести меня в палатку.
- А чем вам не нравится адъютантское жилье?
- Там вещи Лоуренса.
- Понимаю, - сказал барон, - я велю забрать вещи и при случае отправить их матери Лоуренса. Бедная старушка, я велел похоронить Лоуренса по-христиански, а это исключение для тех, кто казнен за измену. Мертвых изменников мы отправляем в сопки. Там их хоронят волки и бродячие псы. Изменников мы хороним по-монгольски. Я знаю, - сказал барон, - некоторые из моих единомышленников не любят меня за строгость и даже, может быть, жестокость. Не понимают того, что мы боремся не с политической партией, а с сектой разрушителей всей современной культуры. Разве не убивают электричеством анархистов-бомбометателей? Почему же не может быть позволено освободить мир от тех, кто убивает душу народа, мне, немцу, потомку крестоносцев и рыцарей. Против убийств я знаю только одно средство - смерть. Да, но как мало подлинных борцов. Вокруг сплошная чернь. Я - рыцарь среди черни.
Он опять помолчал.
- Есаул, даю вам еще один день отдыха, а потом поедем с вами в сопки. Я люблю иногда абсолютно один, без спутников и без конвоя, для отдыха, вечерами ездить верхом по окружающим военный городок сопкам, но теперь мне хочется изложить во время этих поездок, во время этих моих прогулок кое-какие свои мысли и идеи. Иного времени у меня нет. Так что готовьтесь, есаул, беседы наши будут демонические, - он улыбнулся.
- Ночью в окружении воющих волков будем скакать по лесным полянам, усеянным человеческими костями. Там, в лесу, обитает филин, всегдашнее местопребывание которого я знаю и всегда проезжаю возле. Я, случается, с ним беседую, ведь филин - птица колдунов и магов.
Барон стукнул о пол ташуром и вышел так же стремительно, как вошел.
Едва барон вышел, как доктор тяжело опустился на стул и, дрожащей рукой налив себе стакан, насыпал порошок, выпил.
- Все-таки у него застывшие глаза маньяка, - сказал я, облегченно вздохнув, - глаза водянисто-серые, ничего не говорящие, какие-то безразличные, во взгляде какая-то стертость, глаза кажутся не холодными, а просто белесыми.
- Видимо, у него плохо развиты глазные мышцы, чья игра способна придать человеческому взгляду бесконечное множество оттенков, - сказал доктор.
- Это физиологический дефект, связанный обычно с недоразвитием эмоциональной сферы. Не случайно барон почти не имеет друзей и равнодушно, а то и неприязненно относится к женщинам. Его контакты с людьми односторонние, в ответном отклике не нуждаются. Вы заметили, барон совершенно не заботится о производимом впечатлении. В нем нет и тени позерства, впрочем, вы теперь, есаул, назначены как бы душевным приказчиком барона, секретарем его идей и мыслей. Это вам может быть интересно как литератору. Я слыхал от подпоручика Гущина, что вы литератор.
- Да, я пишу, но не знаю, смогу ли понять барона даже с его слов. Понимает ли он сам себя? В нем будто чего-то не хватает, именно в нем, это странная пустота в душе, никакими социальными причинами, никакими фактами биографии ее не объяснить, она в глазах Такие глаза бывают у религиозных фанатиков
- Не думаю, что он по-настоящему религиозен, - сказал доктор, - скорей мистик. Надо говорить о мистицизме, окрашенном в политические тона. Не исключено, что он страдает галлюцинациями.
- Насчет галлюцинаций, - сказал я, - эта ночная поездка по сопкам, среди человеческих костей, похоже, плод таких галлюцинаций.
- Нет, к сожалению, это не плод галлюцинаций, - ответил доктор.
- Сам я в сопках, слава Богу, никогда не бывал, но от солдат и местных жителей известно, что там тела расстрелянных не закапывают, не сжигают, а бросают в лес на съедение волкам. Ходят слухи, что иногда на растерзание хищникам оставляют и живых, предварительно связав их по рукам и ногам. Правда ли это последнее, не знаю, но с наступлением темноты кругом на сопках только и слышен жуткий вой волков и одичавших псов. Вы слышали?
- Слышал, - ответил я.
- Волки эти настолько наглы, - сказал доктор, - что в дни, когда нет расстрела, а значит пищи для них, они забегают в черту казарм. Впрочем, такие дни редки.
Доктор вновь налил себе воды и выпил второй порошок.
- Я слышал, что барон Врангель, тот самый, который ныне сражается с большевиками в Крыму, когда-то
был полковым командиром барона. Унгерн сказал о нем: острый, пронзительный ум, с поразительно узким кругозором. Очень точное определение.
7. Сцена
Ночь, в которую я впервые сопровождал барона в его демоническом отдыхе, поездке по сопкам среди трупов и волчьего воя, была светла. Первое время мы ехали молча, барон думал о чем-то своем, я молчал, подавленный увиденным. Повсюду, среди камней и среди деревьев, лежали человеческие тела или куски тел, уже обглоданные до костей или почти еще целые, возле которых скопились хищники. При нашем приближении некоторые хищники отбегали в стороны. Другие же продолжали пиршество. Слышалось ворчание, хруст костей, жадное чавканье трупоедов. Видно, заметив мою подавленность, барон прервал молчание, сказал: