Деникин начинает наступление на Екатеринодар. Шкуро желает успеха Ивану Лукичу. А главное, Кузьменко, начинается сейчас. Скажешь, что казачья армия Шкуро должна в ближайшие дни освободить от большевиков Ставрополь, и Шкуро надеется, что Иван Лукич поможет ему. Скажи Сорокину, что у нас хорошие бойцы, но не хватает оружия. Чуть не половина без винтовок. Артиллерии совсем нет. Ставрополь я должен взять не позже чем дней через десять. Лучше бы числа двадцатого. Все понял? Повтори.
Кузьменко повторил почти слово в слово, но затем спросил:
А если этот Иван Лукич спросит, как помочь?
Я не знаю, а он знает. У него везде сно люди. Может, пусть сами отступят? Или мне ультиматум предъявить? Пусть решает сразу. Чтобы ты ушел от него с точным ответом, когда и как наступать мне на город, чтобы был полный успех и без потерь.
Следующим утром, когда северный ветерок подбадривал построившихся для похода казаков, а Кирилл Иванович стоял перед своей ротой, вглядываясь в лица, выискивая тех, кому можно доверять, к нему подъехал на своем светло-гнедом с черной гривой коне Солоцкий. Отозвал в сторонку, конь переступал нетерпеливо в ожидании похода.
Я был прав, Кирилл Иванович: угадайте, куда мы идем.
Планировалось в Ставрополь.
Я же говорил вам, что это пустая болтовня. Идем в обход города на восток, на Бешпагир.
Солоцкий тронул коня шпорой и поскакал к голове колонны. Ветер усилился, погнал облака в сторону гор, открылось солнце, засверкали рукоятки шашек у всадников, трубы музыкантов, офицерские погоны.
Трубач, играй поход! скомандовал Шкуро.
Пластуны сели в повозки, Гензель с подхорунжим Климовым, молчаливым опытным фронтовиком с несколькими медалями и Георгиевским крестом на груди.
Колонна двинулась. Впереди 1-й Хоперский полк. Грянула песня:
О чем задумался, Андрей Григорьевич? спросил Солоцкий. Может, на Ставрополь хочешь повернуть?
Скучаешь по городу, Семеныч? Если так сильно тебе манится, то я могу хоть сегодня его взять.
Андрей Григорьевич любит пошутить, сказал Слащов.
И все-то ты во мне сомневаешься, Яков Александрович. А зря ты это. У меня план без шуток.
В тишине дня вдруг возникли посторонние звуки. Еще не успели понять, что происходит, как почти рядом с палаткой разорвалась граната. Мелкие осколки сыпанули по брезенту. И пулемет заработал где-то недалеко, и топот коней, и крики казаков, и еще что-то
Вот это не шутки, сказал Слащов.
Все выскочили из палатки, и поняли, чем вызваны эти звуки: грузовики с пулеметами и горным орудием. Казачий разъезд скакал от них по улице. Одна лошадь была уже без всадника.
Коноводы подали лошадей бегом. Шкуро и сопровождавшие поскакали к полкам, расположившимся в поле на обед. Там уже засуетились, беспорядочно скакали всадники, бежали пластуны.
Семеныч, давай к Лабинскому полку! крикнул Шкуро. Разверни в лаву с той стороны, чтобы ни один грузовик не ушел, а я с хоперцами их прижму.
Через несколько минут лава с лихими криками уже мчалась на ворвавшихся в селение красных. Грузовики разворачивались и, отстреливаясь из пулеметов, мчались в сторону Ставрополя. Только два не успели проскочить. Машины остановились, окруженные казаками. Из них выходили с поднятыми руками матросы и красноармейцы. Шкуро с адъютантом подъехали сразу. Их обогнал Саша Мельников, скачущий безумным галопом с обнаженной шашкой.
Не троньте их! кричал Мельников. Они все мои!
Он подскакал к расступившимся казакам и рубанул шашкой матроса.
Саша, стой! крикнул полковник. Командира оставь для допроса. Вон того.
Кровавой полосой наискось от плеча раскололась белая матроска. Вслед за ним упал другой с залитым кровью лицом, а Мельников все рубил, крича:
За отца всю вашу армию изрублю!..
Командира
пожилого помертвевшего от страха выволокли из группы смертников. Он был в фуражке, новой гимнастерке, с маузером на поясе. Оружие, конечно, мгновенно отняли.
Шкуро допрашивал его в своей палатке сам, присутствовали только Перваков и опытный разведчик Козлов. Страх смерти пробудил у красного командира невероятную интуицию он почувствовал, что надо от него белому атаману, маленькому и напряженно злому.
Мне стало известно, говорил пленный, что комиссар Петров из Ставропольского Совета получил секретный приказ по случаю вашего наступления вывезти казенные деньги и ценности. Он поедет завтра на Дубровку, а оттуда свернет на Святой Крест. Там его будут ждать. Они у меня взяли грузовик
Откуда знаешь? спросил полковник.
Один из сопровождающих мой старый друг. Мы с ним выпили, ну и
Если врешь, по кусочкам от тебя будут отрубать.
Чего мне врать-то? Только не убивайте. Я вам помогу. В Дубровке покажу Петрова.
Козлов, знаешь Петрова? спросил полковник. Есть такой в Совете?
Есть, Андрей Григорьевич. Я его видел. Он из офицеров.
Значит, не нужен ты нам, командир.
Но я же все сказал. Не убивайте. Я в красные случайно попал. Служил в сто пятьдесят четвертом Дербентском и вместе с полком пришлось
Полковник Шкуро пьянел в бою, со звериной радостью рубил врага, не испытывая никакой жалости к рассеченным, исходящих кровью телам, к предсмертному вою, к мольбам о пощаде, но убивать безоружного, сдавшегося на милость, считал не казачьим делом, хотя и не мешал своим расправляться с пленными. Приходилось помнить о том, что уже по всей Кубани о тебе говорят, Как о народном защитнике, геройском атамане, поэтому надо показать себя еще добрым и милостивым.