Давай, начальник штаба, обдумаем обстановку и начнем действовать. И ты, Тасинька, нам нужна. Все наши сегодня ночью и завтра с утра разъезжаются по станицам и аулам. Они должны приготовить людей к нашему приезду и к началу боевых действий против большевиков. Для этого нам нужны деньги. Таня, раскошеливайся.
Так, Андрюша Да разве я?.. Все там твое.
Не жалей, Тасенька скоро у нас много будет. И не бумажки будем собирать. Начнем с меня. Я сейчас же выезжаю в Ессентуки там мой человек прапорщик Глухов. Ему нужны деньги красноармейцы по дешевке продают пулеметы и винтовки. Беру с собой десять тысяч царских. Капитан Сейделер , поручик Фрост пусть едут в Кумско-Лоовский аул и готовят отряд к нашему прибытию. Деньги им выделит начальник штаба. В Баталпашинскую пошлем Мельникова
Ехал в Ессентуки Шкуро на дрезине со знакомыми железнодорожниками и казаками. Он не мечтал, а явственно по-командирски представлял, как пойдет вон по той дороге его конница сабель в шестьсот восемьсот, а на той поляне удобно будет рубить в капусту большевичков, пытавшихся его расстрелять.
Мост ваши взорвали, Андрей Григорьич?
уважительно спросил железнодорожник.
По моему приказу. Я ж из Владикавказа с боем пробивался. Там осетины, как всегда, хотели поезд ограбить. Бронепоезд «Интернационал» их не испугал. Пришлось мне атаку организовывать, гнать нападавших. А мост я еще раньше приказал взорвать, чтобы меня не достали.
В Ессентуки приехали к солнышку. Спросили атамана: «В Пятигорск не желаете ли, Андрей Григорьевич?»
Надо бы, вздохнул полковник, да дела тут завертелись. Может, и поеду. Найду вас на станции.
Дела ждали в станичном правлении, где местным комиссаром был свой человек прапорщик Глухов. Одна-ков правлении его там не оказалось. Незнакомый сердитый солдат сказал неприязненно:
Погнали твоего Глухова. Пущай спасибо скажет, что из каталажки выпустили. Ищи его дома, если не Сбег.
Глухов оказался дома. К своей отставке и аресту относился презрительно:
я ихнюю власть. Ты, Григорьич, гони деньги я у них все оружие скуплю.
На пулеметы дам четыре тысячи, а винтовки бесплатно заберем.
И еще, Григорьич, дело: жить будешь в пансионе Яблокова под фамилией Андреев. Там тебя уже ждет твой Ельников, и у него секретное дело.
Младший Мельников? маленький?
Ну да. Старшего-то я в Баталпашинскую послал.
Пансион посреди городка одноэтажное длинное здание. В тени его, под окнами и у ограды казаки лениво лускали семечки, о чем-то говорили. Мельников-младший поманил из окна. В комнате прохладно, чистые кровати, стол накрыт скатертью.
Андрей Григорьевич, здесь в энтом же коридоре за углом секретный человек снял комнату. Второй день ждет вас.
Давай его.
«Секретный» человек, вошедший в комнату, был в темном костюме, похожем на офицерский мундир без погон и медных пуговиц.
Вы полковник Шкуро? Я конфиденциально.
Полковник сделал знак Мельникову, и тот ушел.
Я штаб-ротмистр Гибнер, представился незнакомец, секретно прислан к вам представителем Добровольческой армии на Тереке полковником лейб-гвардии Измайловского полка Веденяпиным .
Слушаю вас, господин штаб-ротмистр.
Нам стало известно, что вы готовы поднять кубанских казаков на восстание против советской власти.
Хоть завтра, ответил Шкуро, зная и правила игры и то, что завтра больше двадцати человек не соберет.
Полковник Веденяпин от имени командования Добровольческой армии просит вас отложить на несколько дней начало восстания, так как у терцев не все готово. Следовало бы подождать и окончания Моздокского съезда. Там возникли большие разногласия казаков с большевиками. На днях положение прояснится.
«Это хорошо, когда тебя просят подождать с наступлением верят, что ты придешь и разобьешь врага», глядя на гостя, думал Шкуро и после небольшой паузы серьезным тоном сказал:
Мы, конечно, примем во внимание все, что вы нам передали. Но хотелось бы знать последние сведения о Добровольческой армии. По-видимому, вы располагаете ими?
Добровольческая армия начнет наступление на Тихорецкую и далее на Екатеринодар в двадцатых числах июня.
То есть недели через две? уточнил Шкуро. Вот и мы наладимся. Известно ли вам, кто сейчас командует красными в Екатеринодаре?
Латыш Калнин . Бывший прапорщик.
Мало им евреев, заметил полковник, так еще и латышей посылают Кубанью править. И думают, что казаки их поддержат.
Когда удовлетворенный разговором штаб-ротмистр попрощался, полковник вызвал младшего Мельникова и подмигнул ему по-свойски, по-казачьи;
Уважают нас, Кузя. За большую силу держат. Боятся, что мы раньше их красных побьем. Хорошо? А?
Посмеялись.
Теперь ждать будем, Андрей Григорьевич?
Отдохнем, своими делами займемся. У тебя девка-то здесь есть?