Приехали Автономов и Гуменный и весь разговор повторился, разве что в несколько измененном варианте.
Радко-Дмитриев пообещал, что если его здоровье поправится и офицеры, поступающие в армию, будут пользоваться всеми положенными правами и привилегиями, То он, может быть, пересмотрит свое решение и примет командование.
Рузский жил в Пятигорске, и после разговора обратился к Автономову с просьбой отвезти его домой на автомобиле, и, конечно, получил разрешение, и тут Шкуро позволил себе вздохнуть несколько свободнее:
Николай Владимирович» я никогда не бывал в Пятигорске, хочется места посмотреть эти лермонтовские.
Даю вам не больше чем полчаса, сказал Автономов. Спешу в Екатеринодар.
Место дуэли не посмотрим, сказал Рузский. Далеко, а домик Лермонтова пройдем, можно даже зайти.
Так посмотрим, не согласился Шкуро. Алексей Иваныч спешит. По дороге генерал показал какую-то белую хибару с железной крышей на горке, что-то объяснял. Андрей смотрел с необходимым уважением.
У своего дома Рузский пригласил зайти хоть на минуту отдохнуть, но полковник поблагодарил:
Здесь на вольном воздухе покурю.
Сел на скамейку в садике возле веранды и ждал, когда появится Она. Конечно, появилась, но не одна; с ней дама лет тридцати с лишним. Лена представила ее как Маргариту Георгиевну, свою покровительницу. «Покажи господину полковнику сад», со значением сказала покровительница.
Они ушли в гущу боярышника. Шкуро понимал женский пол. Девок ломал и в Пашковской, и в Екатеринодаре, и даже в самом Питере. В юнкерские времена ходили в отпуск к генералу Скрябину, его сына-кадетика отправляли спать в девять, и начиналось такое, что был Андрей разжалован из портупей-юнкеров. Засек сотник Скляров. Мог бы и не доносить. В боярышнике крепко облапил и зацеловал Елену, а она не сопротивлялась, и только вздыхала. Противно просигналила автомобильная груша, напомнив, где они и кто они.
Леночка, сказал Андрей с последним поцелуем. Жду тебя в Кисловодске. Подгорная, восемь.
Вы полковник Шкуро? спросил черноволосый.
Ну, я. А вы кто будете.
А я председатель Кисловодском совета Тюленев. В гостинице проживаете? В Ессентуки на митинг ездили?
У меня документы,
мандат подписаны главнокомандующим..
Все знаю. И то, что вы казаков мутите, в отряд собираете, тоже знаю.
Так то ж по приказу Оборона от немецкой опасности
Все знаю и предупреждаю: при попытке антисоветской деятельности пойдете под военный трибунал.
Заскрипели новыми сапогами трое советских, и Тюленин, уже уходя, сказал своим спутникам нарочно громко, чтобы полковники услыхали:
Им бы только скакать и рубить другого не знают. Это мы с вами, ребята, всю жизнь для людей работаем
Постояльцы выходили из гостиницы, вкусить вечернего кисловодского воздуха, на первом этаже Андрей Григорьевич лицом к лицу столкнулся со Стахеевым. Тот обрадовался как родному:
Андрей! Здесь? Легально? Все в порядке?..
Шкуро отправил своих спутников, отвел Михаила в уголок, к окну, предупредил:
Осторожно, Миша. Всякие здесь есть.
Но ты же легально. Я читал в «Кисловодском вестнике». Вместе с Автономовым выехал в Ессентуки на митинг. Меня не предупредили, но я подготовлю корреспонденцию в Москву
Ни в коем разе! Всех погубишь. Пиши о Лермонтове, о Пушкине
Да! Ты же был там. Видел дом? Мы с тобой поедем на место дуэли. Увидим знаменитый Провал И Пушкин проезжал здесь. Был в Георгиевске, в Горячих водах, А Лену не встретил там?
Какую Лену? А! Ту малолетку? Не до девок было, Миша, Ты здесь живешь. В какой комнате? В самой первой? Ого! Зайду, но ты обо мне нигде ни слова.
Прежде чем идти к себе, Шкуро зашел в номер к Слащову. Тот едва успел сбросить пропыленную куртку и умыться.
Прости, Яша, что покоя не даю такое наше дело, Сегодня же начнем рассылать своих по станицам, чтобы готовили казаков к выступлению. Совдеповцы, мерзавцы, за нами следят, но мы их обманем. Квартиру на Подгорной, восемь, не сдавай там главнее разговоры будем вести. А теперь пошли ко мне. Татьяна с обедом давно, видать, ждет.
Офицеры понимают, что такое армия. Прежде всего устав. Вот они сейчас проведут кодификацию старых уставов, сделают в них изменения, связанные с революцией, строго регламентируют права офицеров, их взаимоотношения с солдатами, и тогда можно формировать части.
Как думаешь, Степан? спросил Шкуро.
Чего думать? Гусь свинье не товарищ, сговорятся офицеры с теперешними солдатами и казаками.
Не так ты говоришь, поправил Шкуро, волк свинье не товарищ!
Резко, Андрей Григорьевич, но я тебя понимаю, с хмурой улыбкой сказал Слащов. Большевиков, конечно, повесим, а потом будем армию собирать. Но кодификация сделана, старшиной офицеры выбрали правильного человека генерала Мадритова, героя Русско-японской войны.
В дверь постучали.
Ты что, Степан, калитку не закрыл? возмутился Слащов.
От кого запираться-то? Входи уж, кто там.
Вошла Лена. Легкий стыдливый румянец, а в лазоревых глазах и робость и решительность.
Андрей поднялся навстречу, объяснил помощникам:
Моя секретная агентша из Пятигорска. На мужчин смотрел с вопросом: поймут казачьи шалости или надо перед ними лукавить.