первого денежного взноса. И этот взнос, таким образом, сокращенный, мог быть задержан вследствие прибытия в Париж племянника принцессы, воевавшего с испанцами и наложившего запрещение на имущество своей тетушки, в присутствии судебного пристава и пр. свидетелей. Таковы были известия в декабре 1645 г., угрожавшие "изменить" настроение его высочества короля польского и набросить тень на блеск его медового месяца. Все остальное -- выдумки и игра воображения в области, где господствует строгое воздержание. Человек здравого ума, имеющий в своем распоряжении дипломатический кабинет, самый деятельный во всей Европе и наилучшим образом поставленный, -- Владислав еще задолго до брака хорошо ознакомился с биографией своей будущей супруги, решив заранее забыть всё прошлое. У него имелись и другие отзывы, кроме доноса Буа-Дофина. Анна Австрийская, королева французская, еще до заключения контракта была поручительницей принцессы Марии, и еще тогда объявила "что она будет иметь повод жаловаться на короля польского, если он вообразит, что она предлагает ему жену, которую можно в чем либо упрекнуть". Она выдаёт принцессу Марго, как собственную дочь. Этими словами всё было сказано, и для Владислава было бы непростительно поднимать вопрос. Впрочем, он об этом никогда и не думал.
Но в таком случае, чем же объяснить приказ, отправленный в Данциг, правда, в весьма учтивых выражениях? Курьер, его доставивший, имел еще другое письмо, адресованное на имя королевы Франции, наполненное похвалами супруги, которую король надеялся принять из её рук.
Вот ключ к объяснению тайны.
V.Разъяснение тайны. -- Приключение г-жи де Гебриан. -- Победа. -- Занавес падает. -- Подагра короля. -- Марысенька стушевывается.
Лишь 8-го апреля ей удалось послать торжествующий бюллетень. В этот день она проводила короля в покои королевы и собственноручно задернула занавес.
Что же произошло за это время? Я готов извинить современных летописцев за их хитрые предположения, однако, обязан представить факты в их истинном свете. Ничего такого не произошло, что бы могло набросить тень на добрую славу новой королевы или нарушить согласие супругов, которое, по-видимому, окончательно установилось на другой день после великого события.
Все это время король страдал подагрой и только.
Что касается маленькой д'Аркиен, если она и не оставалась чуждой всем этим событиям, заставившим забыть о необходимом для неё отдыхе, её по крайней мере оставили в покой. Никто кроме m-me Гальман ею не занимался, и вскоре она скрылась в одном из обширных помещений варшавского дворца. Там ей пришлось жить в тени, незаметно, обучаясь польскому языку и местным обычаям. Там же она получила свое наименование, -- ласкательное имя, занесенное в историю, обрисовывающее её внутренний облик и в то же время её историческую роль, пока еще не выдвигавшую её из ряда простой любимицы.
Одиннадцать лет должны были быть пройдены, прежде чем она заняла
первенствующее место среди польского общества и на мировой сцене.
ГЛАВА II. Французский двор в Варшаве.
I.Воспитание Марысеньки. -- Догадки. -- Варшавский двор. -- Приезд Марии де Гонзага в нем вызывает переворот. -- Франция против Австрии. -- Франция торжествует. -- Маркиз де Брэжи задает тон. -- Легкомыслие и испорченность. -- "Маленькая герцогиня защищается. -- Первый прием Марии де Гонзага. -- Неудачное начало.
Строгостью нравов эта среда не отличалась. По своему темпераменту и привычкам Владислав напоминал отчасти своего соседа, любителя женщин.
Девица д'Экенберг, официальная фаворитка, бывшая фрейлина покойной королевы, занимала в это время должность наставницы шестилетнего наследника; рядом с этим, -- "бесчисленные похождения". Однажды, по словам маркиза де Брэжи, его высочество "изволив купаться в дамском обществе", возвратился больной. Прибытие новой королевы произвело целый переворот во дворце и в легкомысленной среде его обитателей, но всё осталось по старому. Дело ограничилось переменой лиц и приемов.
Двор, обреченный периодическому вторжению чужеземных влияний, нередко подвергался подобным переменам, благодаря низкому уровню своего развитая и особой восприимчивости. .
Обращаясь, как растение к солнцу, к западным очагам тепла и света утонченной цивилизации, этот двор отражал на себе веками лучи света, от них исходящие. Испытав итальянское влияние при Ягеллонах, благодаря Сфорца, и французское при Генрихе Валуа, двор подчинился за последнее время немецкому влиянию. Внезапное французское вторжение вызвало смятение, борьбу и отчаянное сопротивление. Девица Экенберг не намерена была уступать занимаемое ею положение. Графине Магни, жене бывшего министра австрийского императора, перешедшего на службу Польши, удалось занять выдающееся положение в лагере "нападающих".
В звании статс-дамы новой королевы она старалась заслужить её расположение "различными услугами". Mapия де Гонзага тем не менее ей не доверяла, но удалить её ей не удавалось. Одно время успехи новоприбывших находились в опасности, возник вопрос о необходимости удалить всех, находившихся в услужении королевы; но это оказалось ложной тревогой; французы торжествовали. Де Брэжи задавал тон в Варшаве, как позднее в Стокгольме, где шведские сенаторы начинали опасаться за добродетель своей королевы. Записки, Г. Ф. Массона, дают по этому поводу любопытные подробности.