Вошли Эрах и стражгот. Осветили его факелом. Эрах был мрачен. У гота, когда он ставил возле Безносого кувшин и свежую лепешку, изпод плаща оттопырился меч. Десятник пожаловался на крыс. Молчаливый страж осмотрел нору, вышел,
скоро вернулся и заколотил отверстие норы здоровенным камнем. Значит, Юргута посадили не в Крысиную келью. Страж вышел, оставив факел. Эрах угрюмо сказал:
Старший Брат очень сердит на нас, что мы привели тебя в подземелье. Он заявил, что ты строптив и своих дурных наклонностей не изживешь.
А изжил ли Юлий свои дурные наклонности? вкрадчиво спросил Безносый. Или он считает, что святость удел лишь простых общинников, доверчивых и послушных?
Эрах зло покосился на него, но промолчал. Юргут продолжил, подбавив страсти в голосе:
Говорят, все дети, что родились в последние два года, это дети римлянина и германцев. Правда, римлянин объявил ревность страшным грехом. Но почемуто когда один из простых братьев пожелал одну из жен Юлия, то его посадили в Крысиную келью. И никто из вас не возмутился!
Ревность самое больное место мужчины. Так как Эрах опять промолчал, Безносый смело заявил:
Я думаю, покорность грех не меньший, чем лживость! Заставляя вас соблюдать заповеди Небесного Пастыря, Старший Брат сам пренебрегает ими! Ты считаешь это справедливым?
Лицо Эраха исказилось от ярости, кровь гунна дала о себе знать, он хрипло выдавил:
Небо покарает ослушника, брат Юргут!
Чтото оно не слишком торопится. Юлий, заботясь о своей безопасности, уничтожает смелых и непокорных! Скоро в общине останутся в живых лишь те, кто уподоблен шакалу.
Эрах вскочил, чтото пробормотал и поспешно вышел. Безносый ухмыльнулся и крикнул вслед:
Вы не можете считаться мужчинами, раз предаете своих братьев!
На следующий раз в келью явился Фока. Юргут сидел на охапке сена, неподвижный, как благочестивый отшельник, но лицо его выражало величайшее потрясение.
Что случилось, брат Юргут? спросил Фока.
Безносый долго молчал, как бы задыхаясь, хватая воздух широко раскрытым ртом, наконец с трудом произнес:
Брат Фока, не удивляйся тому, что я тебе сейчас поведаю Ибо это настолько удивительно, что я до сих пор пребываю в сильнейшем волнении, не решаясь рассказать о чуде, но и не осмеливаюсь умолчать о нем
Умолчание есть грех не меньший, чем ложь! твердо сказал Фока. Говори, не бойся, брат Юргут, тебя поймут.
Но если о чуде узнает прелюбодей Юлий, он непременно посадит меня в Крысиную келью!
Юлий не узнает. Говори.
Незадолго до твоего прихода, брат Фока, мне было видение: сначала послышался голос, затем передо мной появился тот, чье имя священно для вас, и показал мне удивительное
Странно, что Милосердный Пастырь явился именно тебе. Разве нет более праведных?
О, если бы я знал, почему меня Небо выбрало орудием своих промыслов! Но истинная вера есть прежде всего доверие! Разве не так, брат Фока?
Тот вынужден был согласиться с этим доводом и заявил, что слушает со вниманием.
Все это время я молился! с волнением в голосе начал Безносый. О, как я молился! Бессчетное число раз падал я ниц и бился головой о каменный пол, повторяя заповеди величайшего из святых. И он внял моим молитвам!
Глаза Фоки от изумления полезли на лоб, римлянин перестал дышать и окаменел в ожидании.
Вдруг раздался глас, произнесший: «Твои мольбы услышаны! Внемли: ты избран! Готов ли ты служить мне столь же чистосердечно, как каешься?» Я ответил, что да, готов. Таинственный глас сказал: «Брат Юргут, передай своим верным друзьям, что ваш Старший Брат замыслил недоброе. Он собирается предать общину!» Я осмелился робко спросить, в чем заключается злой умысел Юлия. И тогда передо мной появилось белое облако и из него вышел человек, прекрасный видом, в златотканых одеждах. Я пал перед ним ниц. Он протянул руку к этой вот стене и произнес только одно слово: «Откройся!» Затем ангел небесный вошел в облако, и оно исчезло. А стена, на которую он указал своим перстом, вдруг раздвинулась. Вместо нее возникла огромная зеленая равнина, а на ней римская дорога, вымощенная каменными плитами. Я видел даже столбы указатели расстояния от Рима. Но больше всего меня удивило, что на краю равнины текла Широкая река, а за ней виднелся город с белыми домами. Через реку был перекинут каменный мост на арочных опорах. Дорога вела к мосту. И по ней, слушай со вниманием, брат Фока, шел караван, направляясь к городу. Караван охраняли воины. Впереди на белом коне ехал не кто иной, как сам Ардарих. Я хочу спросить, брат Фока, посылала ли община недавно караван в некий римский город, перед которым с востока течет река, а через нее перекинут каменный арочный мост?
Да, посылали. В город Аквенкум. Ты видел Аквенкум? В голосе римлянина уже не было недоверия.
Я не знаю, что это за город, просто ответил десятник. Караван по мосту прошел в железные ворота
Только в Аквенкуме железные ворота! Во всей Паннонии нет более мощной крепости! Я ведь сам родом из Паннонии! Продолжай!
Прямо от входа ведет широкая мощеная улица. Вдоль нее растут каштаны и стоят дома, в которых окна расположены одни над другим. Если считать снизу, то их пять