Вечерами школа превращалась в хлопотливый муравейник. Первак, Бессарабец и Баклан стучали молотками, устраивая сцену и отгораживая помещение для красного уголка. Посреди будущего «зала» устанавливали объемистую железную печку; камчадалки Валя Соболькова и Сима Падерина с чукчанками Верой и Ковлей, под руководством Марии, оклеивали стены газетами, желая по возмояшости
лучше украсить свой будущий театр.
Первак (слева) и Баклан (справа) за оформленном стенгазеты Голос Устьбельца
Поселок Сталине. Актив Красной яранги
Библиотека школы представляла собою сплошное убожество. Пришлось немедленно пополнить ее небольшими запасами экспедиции и наладить связь с передвижкой совхоза. Собрался большой хоровой кружок из интернатцев, школьников и учителей. Драмкружок, в котором участвовали и Чекмарев с женой, деятельно готовил пьесу. Самым трудным делом было привлечь к работе ликбеза местных женщин. В конце концов собралась группа в 10 человек. Занятия ликбеза начинались но сигналу. По вечерам учитель Петров шел к столбу, возвышавшемуся около школы, и поднимал на блоке фонарь «летучую мышь». Слабо мигающий огонек посылал в темноту зовущие тонкие лучи. Путаясь в длинных камлейках, к школе бежали ликбезницы, пряча в широких рукавах тетради, карандаши и книги.
7 ноября неожиданно потеплело, и ртуть в градуснике поднялась с 30° до 1°. В этот день в доме экспедиции никто не успел пообедать, так как спешно заканчивалось оформление стенгазеты. Ребятишки хлопотали в школе с гирляндами из сланника. Бессарабец декорировал сцену написанными нм же самим лозунгами. Первак и Куркущский готовили призы для лучших стрелков.
После стрелковых состязаний началась торжественная часть, с докладом и выдачей призов в виде нерпичьих шкурок, сахара и конфект. Вечером был спектакль.
Перед большинством жителей поселка впервые в жизни поднялся кумачевый занавес сцены. В особо «острые» моменты театрального действия слышался сдержанный шопот:
Так его, сукина сына! Отчитывай, отчитывай его, Михайлыч!
С огромной седой бородой,
загримированный Чекмарев играл неподражаемо. После спектакля пляски и пение продолжались чуть ли не до утра. Бессарабец мастерски, до седьмого поту, выбивал чечетку. Девушки водили хоровод «по-своему», под аккомпанемент пастушечьего рожка горбуньи Веры. Тщедушная, болезненная на вид девушка высоким чистым голосом, почти без передышки, «казала приказан», свободно покрывая неистовый шум и топот, царивший в школе.
Наутро Чекмарев уехал в Мухоморную, оставив в наследство отряду маленький домик, обреченный на снос, потому что он стоял слишком близко к школе и был опасен в Пожарном отношении. Скляру удалось отстоять его еще на одну зиму, и таким образом экспедиция получила в безраздельное пользование целых три комнаты.
Отряд энергично принялся за устройство нового жилья. Прежде всего пришлось выморозить клопов и сложить печку. Первак починил в одной из комнат ветхий камбуз и заново оклеил стены самодельными обоями. Перед переселением в новое жилье отправили в Марково тамошних рабочих и Чайкина, дав им легкую нарту с пятью собаками для перевозки багажа. За неимением большего количества собак, люди должны были совершить переход пешком.
ГЛАВА VI
Скляр договорился с Чекмаревым, чтобы он подыскал проводника и надежного каюра-переводчика. Попутно с осмотром серного месторождения Скляр хотел объехать возможно большее количество оленных чукчей, чтобы попытаться закупить у них оленей и нарты.
Было начало декабря. Дни стояли короткие, но ждать их увеличения было нельзя: если бы выяснилось, что чукчи не продадут пряговых быков, тогда нужно было бы успеть самим объездить диких. Для поездки необходимо было раздобыть собак, имеющаяся в отряде упряжка все время была занята подвозом на базу экспедиции дров.
В середине декабря приехал Чекмарев и обещанный каюр-переводчик, неплохо говорящий по-русски. Он охотно соглашался на все условия и, когда договор был подписан, добавил, усмехаясь:
Ты уж мне, Иван Андреевич, верь!.. Аймет собаку понимает. Аймет хороший каюр и для тебя все сделает.
Наедине Чекмарев сказал:
Аймет каюр действительно хороший, но только будь с ним построже и помни, что он на руку слабоват. Сахар свободно не держи!
Оставалось достать собак, в чем также помог Чекмарев. Наутро он собрал общее собрание села, на котором Скляр рассказал о задачах экспедиции и о значении ее работ для экономики края. Собрание постановило дать Скляру две нарты с каюрами Антропом Дьячковым и Алешей Собольковым.
На рассвете другого дня каюры подкатили к базе экспедиции. Алеша проинструктировал Скляра и Марию, как надо сидеть на нартах: спиной к собакам и так, чтобы не мешать каюру, который за дорогу много раз будет спрыгивать с нарты и снова садиться на ходу.
Скляр одел две пары брюк меховые пыжиковые из шкуры молодого оленя, а поверх них суконные, меховую рубаху, сверх нее свитер и, наконец, поверх всего короткий пыжиковый стаканчик. Теплый малахай, шарф, рукавицы, чижи и торбаза дополнили его достаточно неуклюжий наряд. Алеша внимательно рассмотрел торбаза Скляра.
Почему это торбаза на тебе худые?