Товарищ подполковник, колонна войсковой части номер сорок шесть восемнадцать в составе трех автомашин двигалась по маршруту Старые Атаги Гудермес, старший колонны командир роты капитан Пастушков. Колонна подверглась нападению боевиков, капитан Пастушков погиб. Больше офицеров с нами нет. Я, прапорщик Горанов, принял на себя командование. После короткого боестолкновения боевики отступили в лес. Доложил прапорщик Горанов.
Со стороны автотехники слышались стоны и ругань раненых. Петь-Петь свесил правую ногу из машины:
Каковы ваши потери?
Пока не могу доложить, подсчитать не успел.
Петь-Петь наконец-то вывалился из «уазика» на грешную чеченскую землю. На шее у него болтался фотоаппарат-«мыльница». Подполковник заорал:
Так какого хрена ты тут делаешь, целый прапорщик?! Не по форме одет, вымазался где-то как шахтер. Куда-нибудь докладывал об обстреле?
Так точно, доложили начальнику штаба нашей части.
Что он сказал?! продолжал орать Петь-Петь. И что тебя мотает, как пьяного сантехника?!
Он сказал, что помощь скоро будет.
Ладно, иди, занимайся, сбавил голос Петь-Петь.
Охрана высыпала из «буханки», внимательно оглядывая окрестности. Начальник временного отдела бросил водителю через плечо:
Иди со мной, пофоткаешь, если что, понял?
Так точно
Развернувшаяся
картина мини-Куликова поля Петь-Петя не впечатлила. Он сурово переступал через раненые ноги и руки солдат внутренних войск, почти безучастно склонился над погибшим капитаном, и вдруг глаза его загорелись неподдельным интересом. Он сорвал с бычьей шеи фотоаппарат и протянул его своему водителю:
На, сфотографируй на память. Для истории
И подполковник наклонился, принимая эффектную позу, словно ставя ногу на тушу носорога где-нибудь на сафари в экваториальной Африке, к трупу командира роты.
Вы против солнца не становитесь, попросил водитель, нацеливая на шефа око объектива.
Хорошо. И Петь-Петь поменял позицию.
Так, естественно, для истории он фотографировался с другими ранеными и убитыми. В это время в небе над местом трагедии почти дюжины русских матерей закружил вертолет. Летун на милицейской волне вышел по рации в эфир на копошащихся внизу:
Я борт над вами, я борт над вами, ответьте, прием, прием
Рация в «уазике» Петь-Петя надрывалась:
Я борт над вами, прибыл за «двухсотыми» и «трехсотыми», обеспечьте оцеплением и охраной место моей посадки, прием, прием
Петь-Петь с интересом поднял на вертолет свою кругломордую головенку, помахал рукой и снова продолжил фотографироваться на фоне раненых и убитых.
А рация надрывалась:
Я борт над вами, ответьте, прием Если вы не обеспечите оцепление района посадки, я вынужден буду уйти, у меня недостаточно горючего кружить над вами
А Петь-Петь продолжал фотографироваться.
Я борт над вами, вы не выполнили требование инструкции, я ухожу на базу, вами не были выполнены требования инструкции, на вас будет составлен подробный рапорт, прием
И вертолет, сделав эффектный пируэт в воздухе, удалился в сторону Ханкалы. Петь-Петь, насладившись фотосессией в полном объеме, обернулся к преданному водителю:
Все, хорош, нафотились, поехали на базу.
Он махнул рукой охране:
По машинам!
И уже было втиснул свою тушу во чрево бронированного «уазика», как будто что-то вспомнил, обернулся, позвал:
Эй, прапорщик Горанов, ко мне!
К нему подбежал запыхавшийся боец:
Слушаю вас, товарищ подполковник.
Ты тут, это, смотри мне, жди помощи, всех перевяжи как надо, трупы сложи направо, а раненых налево, чтобы не перепутались. И смотри мне, форму одежды приведи в порядок. Понял?
Так точно, ответил привыкший к дурости некоторых командиров прапорщик и побежал дальше пытаться спасать своих товарищей.
А Петь-Петь взгромоздился в «уазик» и укатил в сторону Толстой-юрта, даже не задумываясь о том, что после его отъезда вовремя не попавшие в спасительный вертолет двенадцать раненых бойцов скончались от потери крови. Всем зачтется по делам их.
Значит, так, разгневанно сказал Павелецкий подполковнику Евтихееву, пойдем в «Северный» без разрешения, пятью машинами. Ты на своем «уазике» впереди, затем машина «фэйсов», следующая моя, потом автобус с «гэнээр» и ранеными, замыкает колонну «буханка» с твоей мобильной группой. Вопросы?
Нет вопросов.
Павелецкий заглянул в блиндаж и рявкнул:
Грузить раненых, готовиться на выезд!
Евтихеев потирал руки в предвкушении адреналина в свою тресковую архангельскую кровушку:
Вот это я понимаю, вот это по-нашему.
И пусть потом погоны снимают, вдруг совершенно по-хулигански подмигнул ему полковник.
Перед выездом Павелецкий набрал номер телефона начальника милиции общественной безопасности Грозненского отдела внутренних дел полковника Вахи Вагапова. Человека старой советской формации, начавшего служить в чеченской милиции еще в конце семидесятых.
Ваха, здравствуй, это Павелецкий.
На том конце мобильной связи радостно произнесли:
А-а, салам малейкум, дорогой, так поздно звонишь, какая беда постучалась в твои ворота?
Павелецкий улыбнулся:
Беда, Ваха, нужна твоя помощь. Я в Петропавловке, у меня на руках трое раненых фээсбэшников, истекают кровью, времени рассказывать детали нет. Везти мне их в госпиталь сейчас Ханкала не разрешила, но до утра они недотянут, истекут кровью. Я принял решение их везти. Мне нужна твоя помощь. Прозвони по всем КПП по пути моего следования, чтобы нас не задерживали, а дали зеленый коридор. Я иду колонной в пять машин, два «уазика», «Нива», автобус и «буханка». Помоги.