Он обдумывал эту проблему добрых полдня, пока корабль плыл по искрящимся под солнцем волнам. Потом он кое-что вспомнил нечто, читанное им с большим трудом, потому что текст этот был на древнегреческом языке, на языке, который даже Исаак
не знал, а ему удалось усвоить его при некотором содействии греческого патриарха, чей сын был его приятелем. В Древней Греции, как и в Риме, вначале не было королей, а были республики. Республика! Само это слово звучало для Пьетро опьяняюще. Венеция была республикой. И хотя ее дож в действительности был аристократом и более могущественным правителем, чем большинство королей, тем не менее он избирался и высшим слоем граждан
Значит, мировое государство, которое мерещилось Пьетро, должно быть республикой. А его дож должен избираться собранием всех граждан не только знатью и богатыми торговцами, чтобы интересы других скажем, кузнецов, кожевенников, крестьян были в равной степени обеспечены.
Эта мысль ему понравилась. Тогда, подумал он, прекратятся войны и не будет больше голода или чумы, и каждый ребенок будет иметь доступ к знаниям
Он крепко обхватил свои худые колени и стал раскачиваться взад и вперед, радуясь, что придумал такое. Потом он заметил удрученное лицо Готье.
Не беспокойтесь, мой господин, сказал Пьетро, мы спасем вашего благородного дядю
Моего дядю! вырвалось у Готье Когда-то я его любил, но сейчас мне его судьба безразлична. Подвергнуть Туанетту такой страшной опасности!
Туанетту? с удивлением спросил Пьетро. Но вы говорили королю
Я знаю! Знаю! Но есть вещи не для посторонних ушей, будь они королевские или нет!
Я не собирался ничего выпытывать, сир Готье, поспешно сказал Пьетро.
Ты не посторонний, мягко сказал Готье. И мне понадобится твоя помощь. Правда, дорогой Пьетро, заключается в том, что Туанетта пропала
Пьетро неожиданно подумал об Ио.
У нее был любовник? спросил он.
Нет. Туанетта очень религиозна. Много лет отец и я почти силой убеждали ее не уходить в монастырь. Нет, это вина моего дяди Роже.
В чем его вина?
В том, что он перешел к этим проклятым еретикам! Понимаешь, это известие пришло в Монтроз, когда отца там не было. Наш сюзерен граф Форбрюн затеял какую-то мелкую ссору с герцогом Бургундским. Естественно, как самый главный вассал графа Форбрюна, отец должен был отправиться на эту войну тем более что я уехал выполнять поручение короля
Я думаю, сказал Пьетро, что теперь вы видите преимущества такого государства, которое предлагает король Фридрих!
Хватит с меня твоих сицилийских загадок, Пьетро! Моя голова и без них раскалывается.
Простите меня. Значит, ваша сестра оказалась одна в Монтрозе?
Да, если не считать Гуго, нашего сенешала. Отец пишет, что Гуго с трудом удалось уговорить Туанетту не присоединяться к той дикой банде юных бродяг, приверженцев этого идиота пастуха Стефана
Стефана? переспросил Пьетро. Я о нем ничего не знаю. Я слышал о Николасе, германском юноше, который проповедовал крестовый поход детей. Один из моряков, с которыми мы плыли на Сицилию, рассказал мне, что, когда они отплывали из Генуи, дети начали тысячами приходить в этот город
У пастуха Стефана та же идея. Отец пишет, что этот Стефан утверждает, будто Господь разговаривает с ним, когда он пасет своих овец. Наш король сказал ему, чтобы он возвращался к своим баранам, но за ним идут тысячи детей. Они двигаются к Марселю. Стефан обещал им, что море расступится перед ними и они смогут пройти к Святой Земле, не замочив ног
Пьетро откинул голову и расхохотался.
Готье нахмурился.
Этот смех непристоен, Пьетро, сказал он. Среди детей Израиля было много сомневающихся, которые смеялись, когда Моисей обещал привести к спасению через Красное море
Простите, сир, сказал Пьетро. Вы правы. С моей стороны было некрасиво смеяться.
Во всяком случае, Гуго переубедил ее, продолжал Готье. Потом пришло письмо от дяди Роже, в котором он сообщал о своем решении покинуть святую церковь. Если бы ты знал Туанетту, Пьетро, ты бы понял, как могло повлиять на нее такое известие. Гуго ничего не подозревал. Дети-крестоносцы ушли, и он ослабил охрану. А на следующую ночь Туанетта исчезла
Однако, заметил Пьетро, все дело представляется довольно простым нам нужно только направиться в замок вашего дяди и
Пьетро, Пьетро, мой дядя барон Роже Сент-Марсель!
Ну и что?
Сент-Марсель, мой необразованный друг, находится в центре Лангедока, который окружен крестоносцами, посланными туда Его Святейшеством, и командует ими Симон де Монфор, самый ужасный из живущих на земле рыцарей!
Святой Боже! прошептал Пьетро.
Они убили десятки тысяч альбигойцев, а война там все еще продолжается. Я я должен признаться, что
симпатизирую этим еретикам, они простые н хорошие люди. Они просто сбились с пути. Когда я бывал в Сент-Марселе, я встречал многих из них и они мне нравились
И тем не менее Папа Иннокентий, о котором люди говорят как о добром человеке, предал их мечу.
Его Святейшество спровоцировали. И источник этой провокации не альбигойцы, но Папа не мог знать об этом. В Лангедоке церковь богата, а знать бедна. Многие из них объявили себя еретиками, чтобы иметь повод захватить церковные земли. Они стали плохими еретиками, как были плохими католиками, великодушие никогда не было им присуще. Они верят в новую религию так же мало, как верили в старую. Но то, что они совершали, чудовищно. Роже II, виконт Безье, разграбил аббатство, бросил епископа Альби в темницу и поставил стражем над ним еретика. В Аллет виконту Роже не понравился человек, которого монахи избрали настоятелем монастыря, и он сжег монастырь, посадил в тюрьму настоятеля, а когда этот бедняга умер вскоре, виконт водрузил его труп в алтаре и устроил издевательскую мессу. Потом, угрожая мечом, заставил монахов избрать настоятелем известного вольнодумца А граф Фуа, Раймон Роже, делал еще худшие вещи. Он выгнал настоятеля и монахов из Панье, установил в алтаре кормушки для лошадей, заставил своих солдат молоть зерно, используя кресты как пестики, а икону нашего Господа превратил в мишень для стрелков из лука! Раймонд Тулузский сжег около двадцати церквей и всячески издевался над монахами в Моиссане