В таком случае, поскольку меня касаться это не может, отозвался Готфрид, прошу вас подать лошадь вправо или влево, чтобы мы могли разъехаться достойно, как подобает людям нашего ранга.
Ошибаетесь, мессир, так же спокойно возразил ему граф Карл, только вас это и касается. Ни один благородный и честный рыцарь не уступит дорогу низкому клеветнику.
В это мгновение священник кинулся к двум воинам и встал между ними.
Братья, воскликнул он, неужели вы решитесь на смертоубийство?
Вы ошибаетесь, мессир священник, ответил граф Карл, этот человек вовсе не брат мне и я не ищу его смерти. Если он сознается, что оклеветал супругу ландграфа Людвига Годесбергского, я не стану препятствовать ему: пускай себе едет на покаяние куда ему будет угодно.
Хорошенькое доказательство невиновности графини, насмешливо отозвался Готфрид, вообразивший, что перед ним Альберт, сам же любовник и выступает в ее защиту!
Ошибаетесь, промолвил рыцарь, покачав головой, но не поднимая забрала, я не тот, за кого вы меня принимаете, я граф Карл фон Хомбург. Вы ненавистны мне как всякий предатель, я презираю вас как всякого клеветника. Признайтесь, что вы солгали больше мне от вас ничего не нужно.
Эта история касается лишь меня и Господа Бога! со смехом воскликнул Готфрид.
Так пусть Всевышний и рассудит нас! вскричал Карл, изготовившись к бою.
Да будет так, пробормотал Готфрид, опуская забрало и выхватив меч. Священник принялся молиться.
Готфрид был отважным ратником и не раз доказывал свое мужество в Палестине. Но там он сражался во имя Господа, а не против него. И потому, хотя бой был долгим и жестоким, хотя Готфрид, прекрасно владевший мечом, бился яростно и отважно, он не мог совладать с Карлом, которому сознание своей правоты придавало силу; вскоре Готфрид рухнул, пронзенный ударом меча в грудь: панцирь не спас его от рокового клинка. Лошадь Готфрида, испуганная падением своего хозяина, кинулась прочь и вскоре исчезла за краем оврага.
Святой отец, спокойно обратился граф Карл к дрожавшему от ужаса священнику, полагаю, у вас совсем немного времени, исполните же свой священный долг. Я предупреждал, что вам придется выслушать исповедь умирающего, так торопитесь же ее принять.
Промолвив эти слова, граф вложил меч в ножны и замер.
Когда священник подошел к умирающему, тот было привстал, опираясь на руку и колено, но так и не смог подняться на ноги. Священник снял с него шлем: на бледном лице рыцаря алели окровавленные губы. Карл с тревогой подумал было, что раненый не сможет говорить, но он ошибся: Готфрид сел, и священник, опустившись подле него на колени, выслушал тихую прерывающуюся исповедь умирающего. При последних словах Готфрид, почувствовав, что конец его близок, поднялся на колени, опершись на плечо священника, и воздел руки к небесам, повторяя: «Господи, Боже мой, прости меня!» Но едва он хотел произнести эти слова в третий раз, как испустил глубокий вздох и упал бездыханным. Он был мертв.
Святой отец, обратился граф Карл к священнику, получили ли вы разрешение огласить только что услышанную вами исповедь?
Да, получил, отвечал священник, но лишь одному человеку: ландграфу Годесбергскому.
Так садитесь на моего Ганса, предложил ему Карл, соскакивая с коня, и отправимся к нему.
Что вы такое делаете, брат мой? удивился священник, не привыкший путешествовать столь роскошным способом.
Садитесь, садитесь, святой отец, настаивал граф,
никто не посмеет сказать, что такой несчастный грешник, как я, едет верхом, когда слуга Божий идет пешком.
С этими словами он помог священнику подняться в седло и, как ни сопротивлялся смиренный всадник, под уздцы повел скакуна к замку Годесберг. Добравшись туда, Карл, против обыкновения, доверил Ганса слугам и повел священника к ландграфу, по-прежнему сидевшему в том же кресле в той же комнате, хотя со времени отъезда Карла прошло уже семь часов. Заслышав шум шагов, ландграф поднял бледное лицо и с недоумением устремил свой взор на гостей.
Брат! обратился к нему Карл. Этот достойный слуга Божий перескажет тебе исповедь, принятую им только что in extremis .
Кто же умер? вскричал ландграф, побледнев еще более.
Готфрид, отвечал рыцарь.
Но кто убил его? прошептал ландграф.
Я, ответил Карл и спокойно вышел из комнаты, притворив за собой дверь и оставив ландграфа наедине со священником.
Вот что поведал священник ландграфу.
В Палестине Готфрид познакомился с одним немецким рыцарем родом из-под Кёльна. Звали рыцаря Эрнест фон Хунинген. То был человек суровый и строгий. В Мальтийском ордене, куда он вступил пятнадцать лет назад, он славился своей горячей верой, честностью и отвагой.
В Сен-Жан-д'Акре, где оба они сражались бок о бок, Эрнест был смертельно ранен. Готфрид, увидев, что он рухнул наземь, вынес его с поля боя, а сам вновь ринулся на врага.
Когда битва закончилась, Готфрид вернулся к себе в палатку, чтобы переодеться, но едва он переступил порог, как за ним прислали от мессира Эрнеста фон Хунингена: тот чувствовал, что смерть близка, и непременно хотел повидать Готфрида.