Лиса скинула доставшийся ей в наследство от Несмеяны плащ, оставшись такой же, как пришла в этот мир на заре времен и такой, какой хотела бы его покинуть обнаженной. Откупорив флягу, она пролила немного тягучей черной жидкости на окровавленную руку и положила ее поверх пустых глазниц черепа. Вязкая, черная и блестящая, нефть потекла с пальцев по голым костям и, наконец, коснулась земли.
Я приношу тебе воду, кровь и жизнь мою, прошептала Лиса и закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слезы. Не отринь меня, Отче.
Звуки исчезли из мира, стихли любые напоминания о вороновой трапезе, под распухшие от слез веки больше не пробивался свет, исчез даже осенний холод, безжалостно колющий кожу. Опора исчезла из-под ног, растворился в воздухе череп, к которому она прикасалась. Бесконечное пространство подняло ее и поглотило. Открыв глаза, Лиса увидела лишь черноту, тут и там пронзаемую светом болотных огней, они медленно парили в воздухе, как прежде, лишь два из них были неподвижны. Медленно, пядь за пядью, вокруг этих огней проступало обтянутое прозрачной светящейся кожей лицо. Лиса едва не вскрикнула, когда поняла, насколько оно похоже на лицо Яги, но все же сдержалась. Она некстати вспомнила, как говорили, будто Кощей Яге очень близок, но он не был на самом деле ей братом просто воссоздал свое тело из ее черепа.
Кощей парил среди тишины и пустоты, казалось, целую вечность, медленно обрастая костями, укутываясь в саван болотных огней. Он медленно сгибал и разгибал тонкие пальцы, наклонял из стороны в сторону голову, но в мертвой тишине не слышалось хруста костей.
Сколько зим минуло, наконец произнес он голосом хриплым и тихим, но заполняющим собой бесконечность, сколько ненужных жизней взошло над землей за многие лета.
Жуткие зеленые глаза его сфокусировались на стоящей перед ним на коленях Лисе и его обтянутое сухой кожей лицо сменило выражение. Прочесть по нему что-либо сложно, но он точно не был зол или оскорблен своим пробуждением.
Вдохнув легкий воздух пустоты, она с трудом выдавила:
Я призвала тебя, чтобы
Шелест птичьих крыл заглушил ее голос, но когда он стих, Лиса поняла, что это был смех. Кощей смеялся, как смеялись бы покойники, если бы могли чуть приоткрыв рот и не двинув ни мускулом больше.
Не льсти себе, дитя. Я здесь потому, что человечество в бесконечной жадности своей пожирает само себя и ему осталось недолго.
Лиса затаила дыхание. Кощея не может призвать кто-то из древних просто потому, что он существует не для них. Не Лиса призвала его, а люди. Кощей и подобные ему это точка невозврата. Должно быть, прямо сейчас на пески Гаити сходит к воющей толпе барон Самеди, ступает костяной ногой на немецкий автобан полуликая Хель, Аид впервые за века видит слепящее солнце Греции.
Перенаселение запускает эпидемии, эпидемии толкают людей к войнам, войны превращают достижения прежних веков в ничто, и боги Смерти собираются на кровавую жатву, чтобы наблюдать за агонией, которая продлится века прежде, чем последний смертный покинет эту землю.
Это начало конца, но ей не интересна эта длинная и печальная история. Для нее все закончится здесь и сейчас.
Я обещала Великой Матери свою жизнь в обмен на ее, проговорила Лиса, не слыша больше ударов своего сердца. Довольно ложных смертей, Отче, мне нужна всего одна подлинная.
Тонкая, почти прозрачная зеленоватая рука протянулась к ее лицу и холодный палец коснулся лба, надавливая, заставляя опуститься в могилу. Разум опустел, она не помнила больше, кто она и что она есть. По плечам заструились длинные седые волосы, кожа одрябла и сморщилась, и сухо хрустнула правая нога, вмиг лишившаяся плоти Она должна была испугаться, но Покой был сильнее. Тонкие нити травы прорастали сквозь сырую землю над ее головой, рядом змеились корни деревьев, высоко наверху шелестел темный лес.
Твой договор исполнен, солнце больше над тобой не властно, донеслось сквозь пелену бесконечного сна, но когда несчастная душа взмолится о смерти, ты встанешь и проводишь ее ко мне.
Все исчезло, остался только Долг.
*
* *
Первый судорожный вздох вырвал ее из забвения, в горле саднило, горела кожа. Над головой болтался какой-то мягкий сосуд с прозрачной жидкостью, сильно трясло, слышались людские голоса, мелькали руки, размытые лица. Запахи лекарств и людского пота слились в одно мерзкое амбре, обострившееся вдруг обоняние раскладывало его на составляющие быстрее, чем мозг успевал за этим уследить.
Бесконечна во вселенной только человеческая тупость, я вам говорю, гулко ворчал в свою пластиковую маску один из врачей, русским языком написано Осторожно! Радиация!. Нет, они все равно залезли, сталкеры сраные, еще и взрывчатку протащили
Она в машине скорой помощи, и лучше бы ей выбираться отсюда, пока поверхностный осмотр не обнаружил костяную ногу и прочие особенности анатомии древних! Но врачи оставались спокойными и деловитыми, прилаживая капельницы и втирая в кожу какую-то резко пахнущую дрянь. Укол иголки пустил по вене холодок физраствора, другой заставил голову кружиться, но не достаточно сильно, чтобы отключиться совсем или хотя бы унять это странное ощущение во всем теле, постоянный зуд, зовущий охотиться, убивать, убегать, изворачиваться...