Конечно, он
не собирался изменять себе ни на миг, и все же, как со стыдом осознала Гермиона, она была готова вытерпеть все это ради знаний, которые он ей предлагал.
Проводя параллели с обучением грамоты, Волдеморт не был наставником, который учил бы ее чтению и письму, он лишь показывал буквы, из которых она, возможно, позднее смогла бы складывать слова. А Гермиона никогда не могла устоять перед новыми знаниями.
Уже на третий день она принесла свои книги, чтобы обсудить сложные моменты то, что она никогда не могла бы сделать ни с Роном, ни с Гарри, ни даже с кем-то из профессоров. И Волдеморт позволил ей задавать вопросы, иногда снисходя до ответа, реже игнорируя их и небрежно роняя, что не станет разжевывать элементарные вещи, которые каждый волшебник обязан понять самостоятельно.
Это было тревожно до дрожи, но в то же время странно притягательно получить возможность заглянуть за завесу превосходства и отчужденности, которой всегда ограждал себя Лорд, и приобщиться к его таланту и знаниям. Каждый день он вновь и вновь удивлял ее. Вряд ли хотя бы один волшебник на Земле мог похвастаться такими колоссальными познаниями.
Впрочем, Гермиона не забывала и о своем «домашнем задании». Медитациям и очищению сознания волшебница посвящала львиную долю свободного времени. И если сначала она с большим трудом могла сфокусироваться на создании перед мысленным взором даже простого пейзажа, то сейчас, стоило ей закрыть глаза и сконцентрироваться, как безмятежная картина весеннего сада сама вставала перед глазами. Она заставляла себя до мельчайших деталей воссоздавать тихий скрип качающихся веток, шелест ветра, влажноватый аромат раннего утра и приятную прохладу.
Правда, очищение сознания давалось ей намного труднее других дисциплин, и, хотя она перед сном старательно изгоняла все мысли, стараясь достичь того ощущения звенящей пустоты, о которой читала в рекомендованной Волдемортом книге, большого прогресса добиться пока не смогла.
И все же, совершенно гладко неделя пройти не могла, и в один из дней Гермиона по невнимательности захватила с собой, в числе прочих, книгу, год назад взятую из кабинета Дамблдора. В тот раз Волдеморт привычно запустил длинные пальцы в ее сумочку, выуживая на белый свет предметы. Быстро и без особого интереса пролистав два фолианта, он остановился на небольшом потрепанном томике, безошибочно раскрывая его на главе, как помнила Гермиона, посвященной хоркруксам.
Проклиная собственную забывчивость, Гермиона закусила губу, внутренне готовясь к взрыву. Погладив, будто здороваясь со старым знакомым, корешок длинным бледным пальцем, Волдеморт поднял глаза на девушку. Сейчас они ярче обычного светились багрецом.
Хоркруксы, абсолютно лишенным выражения голосом произнес он. И все же, напускное спокойствие не могло обмануть девушку. Было видно, что Волдеморт в ярости. В холодном бешенстве, свидетелем которого Гермиона не была еще ни разу. Даже когда сказала, что будет называть его «Томом». Цветы в комнате быстро окрашивались синим. И многое ты узнала о них? Откуда у тебя эта книга?
Да, я читала о них. В кабинете Дамблдора после его смерти я нашла несколько книг, посвященных этой теме. Думаю, он хотел, чтобы мы их заметили, как будто со стороны услышала Гермиона свой голос. Она не хотела отвечать, но ее губы шевелились против ее желания.
А потом их взгляды встретились. И снова весь мир будто закачался перед девушкой. Звуки исчезли, словно они остались вдвоем, глубоко в толще воды. Остались только его глаза, и все глубже она падала в красный. Перед внутренним взором проплывали картины и лица людей. Он опять использовал на ней легилименцию. Он хотел увидеть, куда привела их охота за хоркруксами, хотел увидеть собственными глазами, как лишался осколков души. Слишком поздно он осознал настоящую угрозу, исходящую от трех гриффиндорцев. Его ненависть к тем, кто практически уничтожил его, должна была не знать границ. На лбу Гермионы выступил холодный пот.
«Я ему нужна, я ему нужна, он не убьет меня прямо здесь и сейчас», как мантру повторяла Грейнджер.
Как вы вообще узнали о хоркруксах? Я никогда о них не говорил, оборвал поток лихорадочных мыслей ледяной голос.
Дамблдор знал. После происшествия с дневником у него появились подозрения, и он стал расследовать различные источники, в том числе старые судебные акты. Он разговаривал с различными людьми, к примеру, с профессором Слагхорном. Гермиона кинула быстрый взгляд на Волдеморта, который сейчас уже, казалось, взял себя в руки.
Что ж, по-видимому, Дамблдор провел колоссальную работу, безэмоционально произнес он, глядя как будто сквозь Гермиону. Я часто задумывался над тем,
как вы, дети, могли узнать мои секреты. Разумеется, Дамблдор, старый кукловод. Он откинул голову на подушки, судя по всему, не собираясь продолжать разговор. Но Гермиона не намерена была так просто позволить ему оборвать тему именно теперь, когда поняла, что Волдеморт снова контролирует себя.
То, что я прочла о хоркруксах это ужасно. Почему ты пошел на это? Гермиона сама не заметила, как перешла на «ты».