Как будто полностью лишенная собственной воли или как будто под заклятием Империуса, Гермиона начала читать. Она то и дело отрывалась от страниц, чтобы взглянуть на пренебрежительно взирающего на нее Темного Лорда. Гермиона сильно нервничала, и даже если бы она и не роняла периодически газету, выскальзывающую из ее дрожащих пальцев, то все равно бы спотыкалась на каждом слове.
Она могла говорить только тогда, когда Темный Лорд ей это позволял. А он позволил ей читать газету и ничего больше. Пару раз, когда в заметке звучало
имя Малфоя, он брезгливо морщился. Однажды Волдеморт даже снизошел до того, чтобы презрительно прошипеть: «Люциус», как будто разговор шел о какой-то заразной болезни.
А последовавшая за этим заметка о Гарри Поттере заставила его скривиться так, будто он только что съел корзину кислых лимонов.
Твои друзья, эти глупые дети, бахвалящиеся победами, никогда ими не совершенными. Таково было мнение Волдеморта о похвалах, щедро расточаемых Ритой Скитер смелости Гарри во время Последней Битвы. Слабый, сентиментальный и предсказуемый. Таков Гарри Поттер. А ты, тут Волдеморт снова позволил девушке лицезреть свое ненавистное лицо, ты и того меньше.
Около минуты он холодно, безэмоционально смотрел на Грейнджер, а потом, как будто вспомнив нечто важное, отрывисто приказал:
Займись своим делом, грязнокровка. Я голоден и хочу пить.
Кормить его, когда он был оцепеневшим, и то довольно неприятно, но сейчас этот процесс стал просто невыносимым. Чем-то это напоминало девушке работу человека, который, держа в руке кровавый кусок мяса, заходит в клетку со львом. Во всяком случае, ее лев был скован заклинаниями.
Грейнджер ужасно не хотелось приближаться к Волдеморту и смотреть в кошмарные красные глаза, а тем более прикасаться к нему. Естественно, девушка расплескала практически все, что предназначалось пациенту, ему на грудь. Юная волшебница заледенела под этими холодными, наполненными ненавистью взглядами. Голос же Темного Лорда звучал необычайно мягко, когда Гермиона неловко пыталась вытереть разлившееся.
О, не переживай. Я не виню тебя. Чего еще можно было ожидать от никчемной грязнокровки?
Впрочем, его голос утратил мягкость, когда Грейнджер наконец решилась помыть Темного Лорда и, еще больше нервничая, уронила его при пересадке на стул.
Отвратительная криворучка, хотя бы сделай вид, будто отдаешь себе отчет в том, что делаешь, яростно прошипел он, когда Гермиона поднимала его обратно.
Сейчас ей предстояло снять с Волдеморта простынь. И если обычно во время «мытья» пациента у девушки получалось отводить глаза в сторону и думать о чем-то постороннем, делая таким способом работу более сносной, то сейчас ей это больше не удавалось. Под взглядом ледяных, но при этом обжигающих красных глаз ей казалось, что она умрет от унижения.
Когда работа была выполнена, Гермиону всю трусило. Ей было так плохо, что, казалось, она скоро не сможет сдержаться и разрыдается. Голова кружилась, и девушка уже начала переживать, не потеряет ли она сознание, когда холодный голос вернул ее к действительности:
Я здесь в больнице или в тюрьме, грязнокровка?
Гермиона не решалась поднять на него глаза, вместо этого она сосредоточилась на оборачивании Темного Лорда простыней. Заметив, что ее волосы скользнула по бедному острому плечу, Гермиона сразу отшатнулась. Она не осмеливалась смотреть ему в глаза.
Сейчас вы в Святом Мунго. Вы были слишком слабы для Азкабана.
Ответом ей послужил высокий холодный смех.
Значит, для авроров я не был слишком слаб. Он немного помолчал. А потом они прислали тебя. Что ж, достойное наказание.
И опять Гермиона смогла лишь униженно кивнуть. Она была умной, находчивой, верной и смелой ведьмой. Но сейчас как будто вся хваленая гриффиндорская храбрость покинула ее. Она просто не могла себе представить, как может бороться с тем, кто годы подряд желал ее смерти, с тем, перед кем испытывала животный ужас и за кем, хоть и всего на несколько месяцев, обещала ухаживать. Парадокс. Две взаимоисключающие точки зрения боролись в ней.
Это было ужасно терпеть такое к себе отношение. Но Волдеморт излучал настолько мощную ауру силы и самоуверенности, что она просто не могла ему не подчиняться.
В этот день ей понадобилось практически целых три часа, намного дольше обычного, причем она постоянно делала что-то не так. А в конце девушка чувствовала себя настолько нервной и издерганной, что даже выронила волшебную палочку, с помощью которой открывала дверь.
Волдеморт лишь одарил ее презрительным взглядом, когда Гермиона пообещала прийти и завтра около десяти утра.
До работы девушка запланировала на вечер поход в бассейн, но теперь она не могла. После работы с «пациентом» Гермиона была способна только лечь на кровать и со страхом ожидать следующего дня.
И этот день оказался не лучше предыдущего. В течение недели у девушки выработался панический ужас перед своей работой. Она никогда не была приятной, но то, что Гермиона делала сейчас, высасывало все счастье и радость из целого дня. Конечно, не стоило и ожидать от Лорда Волдеморта другого отношения. Но только потому, что это вписывалось в его образ, выдерживать