Малфой равнодушно пожимает плечами. Гермиона прислоняется к дереву, словно прося поделиться силами, и прикрывает глаза. Дождь, вроде прекратившийся, теперь снова моросит. Страшно. Страшно стать одной из тех, кого она видела вчера на улицах: безликой и беспомощной.
Ты чего?
Гермиона открывает глаза: Малфой стоит перед ней, вернувшись из палатки за второй охапкой дров. Его светлые волосы едва колышутся на ветру, и на мгновение он кажется ей вполне красивым. Потом она вспоминает рыжую щетину Рона и его голубые глаза и встряхивает головой.
Не хочу стать одной из этих несчастных.
Ты не станешь, убедительно заявляет Малфой, и Гермиона почему-то ему верит. Пойдем, ты тут уже полчаса стоишь, так и замерзнуть недолго.
Она последний раз поднимает глаза на молочное небо, прорезанное черными ветвями словно венами. Черное и белое. Роза. Храм. Она маленькая девочка, которую папа ведет за руку к красивой часовне.
Я знаю, знаю ответ, она бросается в палатку вслед за Малфоем и едва не сбивает его с ног. Тамплиеры!
Малфой с грохотом сваливает охапку около камина и поворачивается к ней. От волнения Гермиона хватает его за руку и со всей силы трясет.
Под розой это под потолком с розами в часовне Рослин, а слово «храм» указывает совсем не на храм, а на рыцарей-храмовников, и S.R. это Санкта Роза, так называлось их знамя. Папа рассказывал мне все это кучу лет назад, и, по-моему, я тогда была в диком восторге и все запомнила. Нам нужно в Рослин!
Малфой переводит взгляд на ее руку, которая сжимает его запястье, и Гермиона тут же смущается.
Уже предчувствую, что ты сейчас заведешь песню про Святой Грааль
Святой Грааль нас не интересует, отвечает она сердито. Руна прячется внутри часовни, понимаешь?
Необязательно руна. Внутри часовни может прятаться Бабблинг, возражает Малфой и в это мгновение четко напоминает ей Рона. Да и насколько я помню, в Рослин огромное количество украшений. Там сотни дурацких завитушек, звериных морд и статуй; мать как-то возила меня туда, лет десять назад. Это будет напоминать поиск иголки в стоге сена, Грейнджер.
Гермиона возмущенно скрещивает руки на груди.
Мы применим заклинание «Явись», забыл? Почему ты так скептически на меня смотришь?
Малфой искренне улыбается.
Грейнджер, когда тебя что-то осеняет, то мне просто нравится за тобой наблюдать. Ты бы сейчас радостно скакала за ручку с самим Темным Лордом, настолько ты увлечена этим открытием. По-моему, выглядит слишком просто. Нет, я сам, разумеется, никогда бы не догадался. Поэтому я и пришел к тебе: был уверен, что ты знаешь всякую ерунду помимо того, что есть в учебниках.
Гермиона фыркает.
Как видишь, это не ерунда.
Романтическая чушь, Малфой закатывает глаза, снимая пальто. Тебе не удастся меня переубедить. Всем хочется верить в прекрасных рыцарей, кому захочется верить, что эти рыцари были полны дерьма. Они убивали людей налево и направо, Грейнджер, и отнимали последние деньги у собственного народа, чтобы отправиться в поход и потрясти перед всеми своим грязным щитом и пыльными доспехами.
Гермиона молча забирается с ногами в старое кресло и демонстративно достает из бисерной сумочки книгу о рунах, пролистывая ее в десятый раз. О рунах власти не написано ни слова кроме того, что их семь и они действительно существуют. Потом она достает обычную карту и прикидывает, сколько придется добираться до деревни Рослин. Они сейчас находятся милях в двух или трех от Эдинбурга, Рослин расположена дальше, за городом, так что придется обогнуть его с юга. Но пешком это не менее трех часов.
Другого выхода у нас все равно нет, ворчливо отзывается Малфой, кутаясь в старый плед. Предлагаю выдвигаться сразу после завтрака.
Забравшись под одеяло, Гермиона все равно не может уснуть, несмотря на то, что голова раскалывается от усталости. Мысль о том, что гоблины могут добраться до ее родителей, не оставляет ее весь вечер, а то, что Гарри в последнем сне что-то упорно писал ей на руке, только добавляет тревоги. Где Рон? И почему он
не вытаскивает Гарри из Азкабана?
Малфой, шепчет она.
Что? немедленно отзывается он.
Я знаю, что ты не спишь. Ты во сне иначе дышишь.
Малфой некоторое время молчит.
Не знаю, бояться мне или радоваться, что ты выучила, как я дышу во сне, произносит он наконец. Думаешь про часовню?
Да.
Я тоже, он поворачивается к ней. Наверняка охраняется гоблинами. Если что, ты ищешь руну, а я тебя прикрываю.
Договорились.
Они некоторое время лежат в темноте, глядя друг на друга. Потом Малфой тихо замечает:
Что будешь делать, когда жизнь вернется в привычное русло? Снова будешь работать в Министерство и выйдешь за Уизли?
Гермиона опирается рукой о подушку, чуть приподнимаясь. В другое время она бы не стала отвечать, но сейчас ей хочется отвлечься от мыслей.
Я не знаю, отвечает она шепотом, словно их подслушивают. Я имею в виду, что Рон, конечно, отличный человек, и мне рядом с ним хорошо, но, честно говоря, настолько далеко на загадывала. А ты? Вернешься в мэнор?
Малфой тяжело выдыхает. Так тяжело, что ей становится его жаль.
Черт его знает, Грейнджер. Наверное.
Женишься на Паркинсон.