* * *
Кожа головы зудит и чешется, а сквозь неё упорно лезут чёрные волоски. Лорд придирчиво рассматривает своё отражение в потемневшем зеркале, которое говорит надтреснутым старческим голосом:
Краше только в гроб.
Помолчи, привычно огрызается Волдеморт в ответ словоохотливому зеркалу. Нос теперь немного выдаётся на бледном лице, а зрачки красных глаз практически круглые. Но этого все ещё слишком мало, чтобы принять Лорда Волдеморта за простого смертного.
Мужчина никогда не придавал особого значения своей внешности. Он стремился к совершенно иным вещам: власти, бессмертию, знаниям.
Однако не мог не признать, что красота располагает людей так же хорошо, как и тёмное колдовство. И теперь новому Министру Магии понадобятся все ресурсы, чтобы успокоить и настроить магическое общество на правильную волну. Да, Тёмный Лорд верил не только в действенность страха и боли.
* * *
Нагайна, мне жаль, что я так поступил.
Как «так»? Меня раздражает, когда ты говоришь загадками, человек.
Ты помогла мне, а я сделал из тебя хранилище своей души.
Что такое душа? Иногда я совсем тебя не понимаю.
На самом деле, это не важно. Теперь ты должна умереть. И мне, правда, очень и очень жаль.
* * *
Боль от раскаяния много сильнее, чем от создания крестража. Вены набухают, а из глаз льются кровавые слёзы. Герпий Злостный не прожил ни одного мгновения после ритуала, скончавшись от болевого шока. Это было дописано рукой одного из его потомков, впоследствии носившего фамилию Лестрейндж.
Скорчившись на полу своей спальни, ломая ногти о паркет, он погружается в кровавое марево, на поверхности которого видит тёплые карие глаза веснушчатой девчонки, которой он, ничего не обещая, обещал так много.
* * *
Джиневра смаргивает слезы и целует его холодные, сведённые судорогой пальцы, впервые проникая в святая святых спальню Тёмного Лорда. Левитирует мужчину на кровать и, обмакивая марлю в дезинфицирующий, резко пахнущий настой, бинтует сбитые в кровь ладони.
Отчасти потому, что больше не в состоянии терпеть такую боль, отчасти потому, что пока не знает более действенного способа поддержания бессмертия и последующего возрождения при внезапной смерти, Тёмный Лорд всё-таки не решается восстановить последний клочок души, заключенный в диадему.
Альбус Дамблдор верил во всепоглощающую силу любви, и, если старик почти провел тёмного мага, то, может, стоило прислушаться к этим его словам.
Взмахом дрожащей руки Волдеморт приманивает красивую серебряную подвеску с каплей горного хрусталя, висящую на тонкой переплетённой цепочке и протягивает её Джиневре, незваным гостем замершей на краю его постели.
Я прошу тебя никогда не снимать это, еле слышно произносит Тёмный Лорд.
Несмелые руки Джиневры обвивают его, тёплое тело прижимается поверх одеяла. На глаза давит сонная тяжесть, а маленькое трепещущее сердечко трансфигурированного в кулон крестража подстраивается и начинает биться в унисон с сердцем Джинни.
15. Луна
на причину дискомфорта. Видит разметавшиеся ржавыми ручьями волосы, прямой нос в россыпи веснушек, приоткрытый маленький рот. И отчего-то находит это очаровательным. Комната всё ещё ходит ходуном, а девушка просыпается от пристального взгляда красных глаз, тронутых по краям синевой.
Чувство дежавю дублирует само себя: Тёмный Лорд, в котором Том Реддл, в котором Тёмный Лорд, словно в зеркальной галерее. Джинни мгновенно группируется, намереваясь скатиться с кровати, словно лань, которую вспугнул шорох веток. Мужчина ловит её за тонкое запястье, с выступающей под белой кожей косточкой.
Останься. Эльфы могут подать завтрак сюда, в нём совсем нет сил на приказной тон.
От её улыбки становится тепло. Он хотел бы не чувствовать ничего подобного, но прямо сейчас не способен отказаться от этого. Его рука собирает в складки длинное белое платье с россыпью незабудок по подолу, в котором она пришла вчера, снова рождая в ней одновременно истому и дрожь. Лорд любит чёрный цвет, но готов признать, что белый ей очень идёт.
Тебе нужно больше бывать на солнце, говорит он, вырисовывая подушечками пальцев замысловатые узоры на её коже.
От солнца я ещё сильнее покрываюсь веснушками.
Мне нравятся твои веснушки, подумав, отвечает мужчина, заставляя девушку сесть сверху и оголяя плечо, покрытое золотыми крапинками.
* * *
Северус Снейп вторгается в их мрачное убежище, и чёткая выверенность его шагов кажутся Джинни раскатами грома в летнюю ночь. Девушка прирастает к своему месту, вцепившись в брошюру: «Маггловское политическое устройство Великобритании». В излюбленной манере учитель нависает над девушкой с фирменной пренебрежительной усмешкой.
Кажется, Вы рано, профессор, Джинни подскакивает с места, не желая терпеть его моральное давление.
Не люблю опаздывать. Хочу Вас поздравить со сменой статуса. Надеюсь, это не помешает вам закончить учебу, миссис Реддл, в его голосе столько яда, что в пору отравиться.
Не сомневайтесь, профессор Снейп, как далеко теперь было то время, когда девушка терялась и заикалась при одном виде грозного профессора.
Снова воспользовавшись зрительным контактом, он лезет к ней в голову: вероломно и ничуть не стесняясь.