Деяния? прервал Коррадо. Погоди! Он шарит в карманах и вынимает кинжал. А! здесь. Смотри, Вооз, как он востер и еще троегранен. На три части... ха-ха-ха! на три части распадется сердце его. Так! Прежде, нежели он промолвит слово, прежде, нежели разинет рот, дьяволы перехватят ему глотку.
Слушайте, слушайте, слушайте! говорит Вооз.
Коррадо прислушивается: Паоло кончил молитву, и Ричард с священным трепетом облился слезами. Он с усердным умилением каялся в грехах своих и просил отца Паоло выслушать одну тайну тайну страшную, которая гнетет его душу и не открывши которой не может он умереть спокойно.
Так, говорил Ричард, Провидение избрало меня, чтобы открыть страшную тайну, страшное злодейство; слушайте, отец преподобный! в северной баш...
Не успел он выговорить этого слова, Вооз тушит свечу; Коррадо поражает его в грудь и с громким хохотом, с поднятым вверх и дымящимся от крови кинжалом убегает; отец Паоло убегает от страху.
С бледными устрашенными лицами попадаются навстречу Корраду множество слуг; запыхавшись, не могли они выговорить ни слова.
Другая толпа является.
Первый
Милостивый государь! около замка слышен великий шум.
Коррадо (с негодованием)
Что?
Второй
Вокруг замка слышен крик.
Коррадо (с гневом)
Что?
Третий
Блестят оружия, некоторые ворвались в замок.
Еще прибегает множество слуг и, ломая руки, с великим страхом.
Боже мой! мы погибли! говорит первый.
Коррадо, вас ищут, говорит второй, все окружают северную башню!
Что? закричал с бешенством Дон-Коррадо.
Барин! Барин! Вас ищут, сказал прибежавший слуга.
А! понимаю, заревел Коррадо, и сжатая в кулак рука полетела ко лбу его. Дьяволы, помогите мне, помогите вашему наперснику! Я пойду; предстану пред них и одним взглядом взглядом василиска поражу их![94] Все, эй! все за мною!
Милостивый государь! Все теснятся около северной башни, некоторые ворвались и ломают двери.
Га! обморок! закричал Дон-Коррадо. Поддержите меня. Нет! Кто говорит обморок? Я имею столько силы, чтобы подвигнуть землю... Ах! Что это? Я трепещу? Нет! Все за мною, пойдем! Вооз, поди! Отвори клетку, птичку тащи сюда, сюда, слышишь ли?
Вдруг бегут множество слуг.
Коррадо, Коррадо! говорят они. Ворвались! Все ворвались!
Помогите, помогите, духи ада! вскрикивает Коррадо и выбегает из комнаты.
Глава 13
Дон-Коррадо с блестящею шпагою в руках, с сверкающими глазами выбегает на двор. Вот он! закричали все его слуги, указывая на него.
А! измена, предательство! вскрикивает Коррадо и с лютостию льва, с алчностию тигра бросается на солдат. Глаза его сверкали подобно двум горящим угольям, уста его пенились, все члены его трепетали такова была его ярость. Весь замок наполнился страшным воем и стонами пораженных. Рука изверга не имела никакого препятствия; везде валились от нее трупы; сильнейшим путеводителем его было отчаяние. Уже солдаты начали отступать, как вдруг является молодой прекрасный человек, командующий отрядом войска: непреодолимая храбрость и мужество изображается в его взорах, но
превосходительству,
тайному советнику, сенатору,
и разных орденов кавалеру,
Ивану Владимировичу
Лопухину[97],
милостивому государю
усерднейше подносит
Н. Г-ъ.
ЛЮ-
БЕЗНЫЙ
ЧИТАТЕЛЬ!
Я имел удовольствие чувствовать и писать,
сладостное удовольствие!
Но оно
еще увеличится,
оно сделается бесценно,
если твое сердце, сердце чувствительное,
одобрит его,
если разделит его вместе
со мною.
Мы живем в печальном мире, где часто страждет невинность. Карамзин[98]
Богемский граф Моргон воспитал девицу Сигизбету как свою дочь девицу низкого состояния, но благородной души; он имел также залог супружеской нежности, который ему оставила верная Каролина, он имел двух сыновей Густава и Морица. На одном месте растет роза и крапива, на одном дереве родятся горькие и сладкие плоды[99]. Густав и Мориц были дети одного отца и одной матери, и дети, друг с другом несходные. Мориц был добр и откровенен; Густав был скрытен и коварен; на Морицевом лице изображалась доброта души его, его сердце, чувствительное к гласу несчастных, чувствительное к любви; душа Густава была мрачна, его сердце не чувствовало ни гласа несчастных, ни гласа дружбы, он был горд и презирал всех; Мориц любил всех, и всеми был любим. Но один отец предпочитал ему Густава, один Моргон говорил, что голова Морица вскружена романическими вздорами, что сердце его очень, очень чувствительно; одним словом, Моргон более любил хитрого Густава, нежели доброго, откровенного Морица. Га! он не знал, что при смерти прострет хладные руки к Густаву и обнимет одну только тень[100].
От природы Мориц получил дух, ищущий славы; с малых лет любил он воинское оружие; с малых лет привык он управлять пышущим конем и в густых богемских лесах, на крутых горах поражать диких зверей; с малых лет
он рос и воспитывался вместе с Сигизбетою. Часто, сидя у ручья, проводили они время в невинных играх; Мориц, убив или поймав птицу, подносил Сигизбете, и она накладывала на него венок, сплетенный ею из цветов; Мориц стрелял иногда из пистолета, говоря: «За здоровье Сигизбеты!», и красавица благодарила его поцелуем. Они без всякого принуждения изливали свои чувства, которые им казались чувствами братской нежности. Мориц с малых лет любил ее как сестру, и Сигизбета любила Морица как брата. Граф Моргон воспитал их в сей сладкой мечте. Густав же с наморщенным лбом, с глазами, наполненными яростного огня, Густав, ищущий всегда уединения, мало занимал Сигизбету, она только его почитала как сына своего благодетеля, своего отца; но сердца Морица и Сигизбеты с малых лет были связаны. Мориц в отсутствие Сигизбеты был задумчив и невесел, его любимая шпага валялась в пыли, его пистолеты покрывались ржавчиною. Сигизбета, когда Мориц ездил на охоту, часто вздыхала, боялась, сама не зная чего, боялась, чтобы он не ушибся или чтобы не случилось с ним чего неприятного; почасту стояла она у окна и с нетерпением ожидала Морица. Когда он возвращался с охоты, Сигизбета прыгала, обнимала его, отирала с его лица пот, брала его меч и смывала запекшуюся на нем кровь убитых Морицем зверей. Так проходило время их молодости.