Дон-Москозо
Он некто Дон-Перлато, известный не по чинам, не по достоинствам, но по одному богатству.
Дон-Коррадо
Есть ли у него дети, то есть наследники?
Дон-Москозо
Никогда и не бывало!
Дон-Коррадо
А родственники?
Дон-Москозо (с улыбкою)
Я.
Как? Вы? сказали вместе Дон-Коррадо и Вооз.
Я! отвечал, смеяся, Москозо.
Дон-Коррадо
И вы...
Дон-Москозо
Понимаю, что ты хочешь сказать; но ты не только перестанешь удивляться, но изумишься, этого мало ты... ты затрепещешь от досады, если узнаешь причину моего намерения. Представь себе, старый черт, имея у себя одного племянника, меня слышишь ли? всё свое имение отдает какой-то бедной, глупой девчонке, которую взял он из разваливающейся лачуги. Всё свое имение, слышишь ли?
Вооз (взявши за руку Дон-Коррада)
Пойдем, Дон-Коррадо.
Дон-Москозо
Куда?
Вооз
К Перлату, скорее!
Дон-Москозо
A quis, quid, ubi? Quomodo et quando, quando[54][55]. Вооз! теперь день, или вы умеете ослеплять людей? Не горячитесь, делайте с рассуждением, как можно, смотрите, чтобы не было крови, чтобы не было у него раны, ни малейшего знака. Смотрите, не давайте ему ни пискнуть; и когда он будет задыхаться, произнесите мое имя и скажите ему, что так мстит презренный, отчужденный племянник. Не забудьте же, остерегайтесь, чтобы не было ни малейшего подозрения; о развязке этой комедии постараюсь я. Да, вот еще бумага; вы должны принудить Перлата подписать ее. Притом вот еще другая бумага; в ней найдете вы всё для вас нужное, все переходы, все коридоры, словом всё, всё!
Вооз
Милостивый государь! колесы в случае заскрипят; их надобно подмазать.
Дон-Москозо (давая ему кошелек)
Возьми! Тут будет довольно. Теперь время нам расстаться. Смотри же, Коррадо, Вооз!
Дон-Коррадо
С силою льва и с хитростию змея дать промах?
Вооз
Правду сказал Коррадо. Извольте, Дон-Перлато и Дон-Москозо будут довольны.
Дон-Москозо
Дон-Коррадо и Вооз будут также довольны только поосторожнее!
Вооз
На цыпочках, потихоньку: бац! и нет Перлата. Прощайте, Дон-Москозо!
Они разошлись. Москозо остался один и занимался мыслями.
Случай, случай, говорил он, мог ли я думать, чтобы так счастливо кончилось мое предприятие. Если бы мои сундуки не приманили Вооза, я бы не имел сундуков Перлата. Случай, всё случай и как прекрасно, как кстати! В то время, когда Перлато будет покоиться на мягких подушках, когда во сне своем будет видеть свою воспитанницу, соединяющуюся с своим Селадоном;[56] в то время, когда Перлато будет благословлять их, будет восхищаться, в то время предстанут пред него дьяволы. Ха! ха! ха! как бесподобно! как
кстати! Га! тогда-то вспомнишь ты, Перлато, обо мне, вспомнишь о том, который тебе был противен, которого ты чуждался, которому из тысячей не дал даже ни полушки, которому предпочел нищую глупую девчонку; вспомнишь, говорю, обо мне, говорил Москозо с адскою злобою, и, когда будешь просить помощи, увидишь, как мало может твоя дочка; увидишь, может быть, раскаешься, но поздно, поздно! Дьяволы схватят тебя за горло, произнесут мое имя, ты произнесена на меня проклятие; но проклятие проклятого есть лай собаки, лающей на ветер. Гм! я хотел смотреть, как всё это кончится временем, но случай помог мне. Шаг сделан, еще один и я достигну своей цели, я сделаюсь обладателем великих тысяч. Хорошо, если бы всё это кончилось благополучно. Сомневаться нечего; Коррадо-учитель лев, Вооз-ученик змея, но ученик, превосходящий и учителя. Тогда-то, любезная сестрица, тогда-то, любимое чадо Перлата, узнаешь меня, узнаешь того, на которого смотрела гордым оком. О! куда-то денется твоя гордость? Так, с уничижением будешь ползать у ног моих, будешь просить куска хлеба, а я... я... но постой, Москозо, не восхищайся, не мечтай, лучше одним разом выпить чашу нектара.
Так говорил мстительный гишпанец. Но кто не знает гишпанцев, имеющих дух ненависти и мщения, почитающегося у них первою добродетелию!
Глава 13
Настал вечер. Дон-Коррадо, Вооз и Ричард были в готовности. Золотым магнитом слуги Дон-Перлата были притянуты[57]. Дон-Перлато призвал к себе Розину. Это была его воспитанница, его дочь. Она была уже сговорена за молодого Дон-Ористана чувствительного, любезного человека. Более часа он с нею разговаривал, увещевал ее как отец, наставлял ее в добродетели и велел ей любить Ористана и почитать Дон-Москоза. Так, говорил он, люби его, дочь моя, как своего брата; он горд, он презирает нас, но я не знаю, за что; я не слышал от него ласкового слова, но при всём том люблю его. Пускай он придет ко мне, пускай требует у меня всего, и я ему не откажу, я его люблю; но он... он... Бог ему судия!
Слезы покатились по лицу Перлата; он прижал Розину к груди своей, прижал ее крепко, как будто предчувствуя, что прижимает ее в последний раз. Они имели какое-то печальное чувство, но боялись обнаружить его друг другу. Розина поцеловала у него руку, пожелала ему доброй ночи, взглянула на него, и слеза выкатилась из глаз ее; в дверях еще раз оборотилась, взглянула и ушла, имея в сердце своем чувство скорби и горести. Ах! она не знала, что поутру обнимет только хладный труп своего благодетеля, своего отца.